Волк в собачьей стае
Шрифт:
— Ну и чисть сама, раз такая умная, — не стал спорить Слава, забирая у нее ножны с мечом. Клинок извлекся с трудом. Он был весь в ошметках засохшей крови. — Твою же мать! — не смог сдержаться старлей. — Помыть, что ли не могла?
— Делать мне больше нечего, — обижено буркнула ведьма, — как железяки всякие мыть. Вот скажи, неужели все самцы такие неблагодарные животные? И не смей упоминать Великую Мать!
"И, правда, чего я взъелся на девчонку? — с запоздалым раскаяньем подумал Слава. — Ору на нее, трясу как грушу. А она ведь мне, по сути, жизнь спасла. Сам что ли меч не помою? Не заржавеет же он, в конце концов.
— Слышь, Маат, — обратился он к надувшей губы, но при этом продолжавшей ловко орудовать ножичком, девушке, — ты это… извини, а. Я твою мать
— Это не моя мать, — строго сказала ведьма, — Великая Мать Мудрая Змея, она мать всех женщин!
— Всех женщин, — тупо повторил за ней Слава, — а мужчин что же? — по красноречивому взгляду который метнула в его сторону девушка, старлей понял, что сморозил, что-то уж совсем неприличное. — Слушай, — начал он, спеша свернуть со скользкой темы, — я просто не в курсе ваших дел… я же не отсюда.
— Ты, правда, макурт? — недовольство слетело с лица девушки, в глазах загорелся интерес.
— Ну не знаю… может быть… в общем, скорее да, чем нет.
— Понятно, — и не ясно было, действительно ли ей понятно или так просто сказала, но интерес в глазах пропал. Видимо абстрактное знание не слишком волновали юную ведьму, когда вокруг столько насущных проблем. Захочет, сам расскажет, а не захочет, так и не надо. Она выкинула рыбные внутренности в реку, прополоскала саму рыбу, ловко вырвала ей хребет и, вновь усевшись на корягу, указала Славе место рядом с собой, — садись, кушать подано.
— Сырую что ли? — удивился, было старлей, но поймав ее недоуменный взгляд, устыдился своей недогадливости. Действительно, не разводить же костер, когда враг может нагрянуть в любую минуту. Ну что ж сырую, так сырую. Только сейчас он почувствовал, как голоден. Но желудок, похоже, уже слипся, да и слабость после болезни еще ощущалась, так что первый кусок склизкого безвкусного рыбьего мяса тут же попросился назад. Старлей был вынужден сделать небольшой перерыв, чтобы унять рвотные позывы. Маат поглядывала на него, уплетая свою порцию — вкусно, невкусно, а есть-то что-то надо. С этим Слава был согласен, и повторил попытку. Следующий кусок пошел куда легче. Еще один и еще, а дальше рыба кончилась. Желудок раздраженно бурчал, требуя продолжения банкета. Маат же выглядела вполне сытой. Облокотившись спиной на корень, она ковыряла в зубах тонкой палочкой.
— Слушай, — обратился к ней старлей, чтоб отвлечься от мыслей о еде, — ты говорила, что хэку могут нагрянуть в любую минуту, так чего ж мы тогда отсвечиваем на самом виду?
— Я думаю, если они и объявятся, то ближе к вечеру. Но, скорей всего до завтра не сунутся. Когда за мечом ходила, глянула через Верхний мир… Их тут за леском совсем мало осталось, остальные ушли куда-то. Вернее, я знаю куда: за бандой капитана.
И она рассказала Славе, что произошло, после того, как он потерял сознание. Старлей слушал ведьму и не мог поверить. Как же так? Что же это за мир такой подлый? Выходит, здесь вообще никому нельзя доверять. Один Теха, наверное, его бы никогда не предал. Эх, жалко мальчишку! Недоглядел.
— Я, как только вашу компанию увидела, сразу поняла, что они облизываются на твой меч, — закончила рассказ Маат. — Но солдатня боялась, вдруг ты настоящий маг и только прикидываешься лопухом для каких-то своих целей. А капитан знал, что ты не маг, но пока ты был в сознании, он опасался самого меча.
— Правильно, кстати, делал, что опасался — машинально вставил Слава, вспомнив слова Синерга. Тот говорил, что Проводник, до попадания в "точку невозврата" стабилен только рядом со своим носителем. Что это означало, старлей не понимал, но явно что-то угрожающее — Синерг же объяснять, что-либо отказывался, ссылаясь на нехватку времени и перерасход энергии.
— Что? — не поняла замечания девушка.
— Ничего, за лопуха, говорю, отдельное спасибо! Слушай, а тебе самой-то верить можно? — он тут же пожалел о своих словах. Ведьма вскочила, сверкая глазами.
— Мне твоя железяка без надобности! И верить мне, тебя никто не заставляет! Вот тебе четыре стороны света, иди куда хочешь, а меня оставь в покое со своими проблемами, —
На том и порешили. Встал вопрос, как передвигаться? Несколько удивленная быстрым согласием Славы, Маат сообщила, что лучше всего, конечно, по реке. Спускаясь с гор, она течет на юг, аж, до самого Голубого озера. Петляет, конечно, по всей округе, удлиняя путь в несколько раз, но зато по водной глади можно путешествовать без особых хлопот, в то время как путь по суше местами совершенно непроходим из-за постоянных завалов леса и из-за того, что Свод смерти местами доходит до самой земли. Да и пить есть, там нечего. А на реке, пожалуйста, и рыба, и вода в неограниченном количестве. В самом, правда, Голубом озере рыба не водится — вода там мертвая. Но ведь они туда и соваться не собираются. Тщательно отмывая и оттирая меч, Слава, молча слушал ее разглагольствования и когда девушка, наконец, закончила, поинтересовался: на чем, собственно, она собирается плыть? На вот этой самой коряге? Обидевшись в очередной раз, Маат сказала, что он сам может плыть на коряге или на своем мече, а лично она, поплывет на плоте. Когда Слава закончил в очередной раз извиняться, выяснилось, что старатели располагали целой флотилией плотов, на которых они и совершали свои заплывы за амулетами Хром-Минеса.
Эти уроды, — рассказывала ведьма, — тащат с берегов Голубого озера все подряд, а сортируют, отделяя хлам от более стоящего, уже по прибытию в деревню. Для этого есть более опытные люди, как правило бывшие маги, которые в походы уже не ходят. Само собой, что транспортировать немалый груз по реке, гораздо удобней и безопасней. Вниз по реке плоты сплавлялись самотеком, назад же шли на веслах или, если был попутный ветер, под парусом. А когда позволял берег, плоты тащили на веревках рабы. На вопрос Славы: откуда она все это знает? — ведьма ответила, что иногда ей становилось скучно, и она развлекалась наблюдениями за бытом и жизнью старательских артелей. При этом девушка так ехидно улыбалась, что у Славы закрались сомнения — такая ли она невинная жертва какой хочет себя представить? Вполне возможно, что не только наблюдала, а и принимала кое-какое участие, в результате чего у старателей вырос на нее нешуточный зуб.
За дубовой рощей начиналась широкая хорошо утоптанная тропинка. Следуя ей, они миновали какие-то колючие кусты, и вышли к микроскопическому озерцу, соединенному с рекой широкой протокой. В этой своеобразной гавани и располагался флот старателей — с десяток плотов разной величины и оснащенности, наполовину вытащенных из воды на заросший травой плоский берег. Видно было, что старатели покидали это место в спешке. Сваленный на берегу груз последнего привоза так и остался лежать не разобранным. Потом здесь побывали хэку. Сами плоты они не тронули, зато шмотки старателей раскидали и перетрясли основательно, словно рассчитывали найти среди них Славин волшебный меч.