Волк за волком
Шрифт:
Яэль кивнула. Глаза Ветрова больше не выглядели такими слабыми и изнуренными. Они сузились и стали похожи на морозную мяту.
– Вы врете.
Она кивнула на золотое кольцо на безымянном пальце его правой руки.
– У вас есть фотография жены?
– Да, но...
– Покажите, - сказала она.
По вздувшимся на шее венам и истончившимся губам Яэль ожидала, что он прокричит нет, но офицер засунул руку за лацкан. Вытащил оттуда черно-белое фото, изношенное и любимое. На него явно смотрели много раз. Женщина, изображенная там, располагала темными волосами
Яэль взяла изображение этой женщины и поместила внутрь себя. Она соединила грусть и серость. Придавила их за собственными губами. Волосы по бокам от щек потемнели, стали тяжелее. Яэль пришлось угадывать более точные оттенки, как с Бернис Вогт (о, как давно это было!). И это снова сработало.
Товарищ командир Ветров принял идеальную копию своей жены с удивительным спокойствием. Его руки соединились над картой.
– Понятно.
Охранник за ее спиной не взялся за ружье. Что-то было не так. Оба только что увидели, как она изменилась, стала кем-то другим прямо у них на глазах, и даже не моргнули. Да, глаза товарища командира Ветрова выглядели более живыми, но больше от размышлений, чем от удивления.
Возможно, все дело в том, что они солдаты. Их тренировали видеть невозможное, справляться с шоком. Но другие тоже были солдатами. Как Рейниджер, который испустил тысячу проклятий и побледнел, как покойник. Как Генрика, чей рот оставался открытым больше двух минут. Как Влад, который схватился за охотничьи ножи и не отпускал их, пока Рейниджер не успокоил его и объяснил, что происходит.
Это было очень странно.
– Я не Адель Вулф, - было довольно странно говорить об этом вслух после стольких дней утверждения обратного. Яэль продолжила, пытаясь встряхнуть апатию мужчин.
– Вы совершаете огромную ошибку, срывая этот тур. Если я провалю миссию, все сопротивление рухнет.
– И в чем конкретно заключается ваша миссия?
Врать было бы естественно, просто. Ее учили этому. Но Яэль также учили анализировать ситуации, и она могла почувствовать напряжение, царившее в этой комнате - годы военных и партизанских битв грузом лежали на плечах товарища командира Ветрова, в его глазах виднелась горечь, причиной которой был Рейх. (Яэль узнавала эти взгляды, потому что сама являлась носительницей такого.)
– Третий Рейх гниет изнутри. Люди несчастны и недовольны Новым Порядком, даже в близких кругах Фбрера. Сопротивление растет, соединяется прямо под носом Гестапо. Мы достаточно сильны, чтобы изменить все сейчас. Каждый штаб в каждом городе ждет сигнала к восстанию и уничтожению Нового Порядка. Моя миссия - дать этот сигнал. Моя миссия - убить Фюрера на балу Победителей. На глазах у всего мира, - чудовищность слов Яэль заполнила комнату, надавливая на каждый ее угол.
В этот раз Ветров был удивлен.
– Вы Вы убьете Фюрера?
– Только если выиграю в туре Аксис, что будет невозможно, если вы похитите всех его участников, - отрезала Яэль.
– Вы должны нас отпустить.
– Это сложно сделать, - сказал командир, пряча фотографию жены обратно в карман униформы.
– Я получаю указания прямо из Новосибирска.
– В политических целях?
– Яэль не могла поверить в то, что говорит.
– Как Новосибирск надеется удержать гонщиков в заложниках и не навлечь при этом гнев Гитлера на свои головы?
Ветров дернулся.
– Как вы и сказали. Третий Рейх гниет, он на грани распада. Мы были предупреждены о путче на горизонте. Мы лишь пытаемся восстановить права на земли, которые они забрали, прежде чем наступит полная анархия.
– Но... это не сработает. Рейх не распадется, пока я не дам сигнал. А это случится, только если вы нас отпустите.
Командир нахмурился.
– Если я вас отпущу, это может быть рассмотрено как предательство.
Предательство. Встретиться лицом к лицу с отрядом профессиональных стрелков и заостряющимися концами их ружей. Какой командир рискнет перед таким?
– Это все большое недоразумение, - сказала Яэль.
– Эрвин Рейниджер. Он мой командир, и я знаю, что он держит связь с Новосибирском. Это он предупредил вас о путче. Если вы телефонируете им и все объясните...
Командир Ветров медленно встал.
– Я свяжусь с Новосибирском. Но даже тогда я не могу гарантировать вашу свободу. И еще, я предпочту, чтобы вы перестали копировать мою жену, мисс Ву..., - офицер прервался.
– Как ваше имя?
Яэль снова трансформировалась в Адель. Ледяные волосы и глаза, подходившие блондинке, как перчатка руке.
– Если спросят, то можете сказать им, меня зовут Волчица, - она знала, что только ее кодовое имя было ценно. Только его Рейниджер мог раскрыть советским офицерам, если вообще что-то раскрыл.
– Волчица, - повторил офицер так, как даже Яэль со своим безупречным русским не могла этого сделать. С тем же хрустящим переливом, какой использовал ее давний друг, с любовью к родному языку.
– Она-волк. Интересный выбор.
– Я его не выбирала, - сказала она.
– Оно выбрало меня.
Яэль провела час, прислонившись к дальней стене в кабинете товарища командира Ветрова. Смотрела, как движется полуденное солнце, бросая свои лучи сквозь окно забытого здания. Считала грузовики, мужчин и ружья, проплывающие мимо окна. (Три грузовика. Двадцать три человека. Слишком много оружия.)
Охранник стояли напротив Яэль. Было видно, что они не рассматривали ее как угрозу. Он выглядел расслабленным: плечи опущены, ружье лежит рядом. Было бы более чем легко пересилить его: удар в ноги из-за спины, выбить из колеи, использовать нож, все еще спрятанный в ботинке.
Она даже могла бы сбежать с базы. Если украсть его форму и трансформироваться в высокую девушку с короткими волосами, а на глаза надвинуть кепку.
Но это бы ничему не помогло. Ей надо было выиграть тур Аксис, а для этого нужны были другие участники. Она бы никак не смогла вытащить двенадцать гонщиков из деревни, находящейся под такой охраной.