Волки Кэллы (Темная башня - V)

Кинг Стивен

2

Пока Роланд представлял свой ка-тет (Сюзанну – последней, после Джейка, можно сказать, с легким пренебрежением), у нее появилось время отметить, до чего же хорошо она себя чувствует после того, как ушли эти ноющие боли в левом боку. Черт, даже головная боль, которая уже с неделю досаждала ей, и та ушла. То блуждала от одного места к другому, с затылка к виску, потом к левому глазу, опять к затылку, а тут раз, и пропала. И, разумеется, исчезла и утренняя тошнота. Проснувшись, она где-то с час не могла прийти в себя. Рвать ее не рвало, но она постоянно находилась на грани.

Она прекрасно понимала, о чем могли свидетельствовать эти симптомы, да только с полной уверенностью могла

сказать, что свидетельствовать им не о чем. И очень надеялась, что не раздуется, как Джессика, подруга матери, с которой такое случилось не один раз, а дважды. Две ложные беременности, и в обеих случаях женщину раздувало так, будто в животе у нее двойня. А то и тройня. Но, разумеется, у Джессики Бисли прекращались месячные, вот женщина и не сомневалась, что забеременела. Именно по этой причине Сюзанна и знала, что с ней ничего такого не произошло: она продолжала менструировать. Один раз месячные пришли, когда их четверка проснулась на Тропе Луча, в двадцати пяти или тридцати милях от Зеленого дворца. Потом пришли во второй раз. В обоих случая текла она очень сильно, ей пришлось использовать множество тряпок, чтобы утилизировать темный поток, когда как обычно из нее выливалось по чуть-чуть, иногда всего несколько капель, которые ее мать называла «женскими розами». Однако, она не жаловалась, потому что до прибытия в этот мир месячные сопровождались сильными болями, бывало, напоминавшими пытку. А вот на Тропе Луча менструации оба раза прошли совершенно безболезненно. И если бы не тряпки, которые она зарывала в землю то на одной, то на другой стороны дороги, ее самочувствие во время месячных ничем не отличалось от самочувствия в любые другие дни. Возможно, сказывалась чистота воды, которую они пили.

Естественно, она знала, в чем причина; для этого не требовалось иметь семь пядей во лбу. Эти безумные, суматошные сны, которые она не могла потом вспомнить, слабость и тошнота по утрам, блуждающие головные боли, газы, пучившие кишечник, спазмы желудка говорили об одном и том же: она хотела родить от него ребенка. Больше всего на свете она хотела, чтобы к нее под сердцем рос ребенок Эдди Дина.

А чего она не хотела, так это раздуваться от ложной беременности.

«Сейчас выброси эти мысли из головы, – сказала она себе, глядя на приближающихся Каллагэна и его спутников. – Сейчас твое дело – наблюдать. Увидеть то, что могут не заметить Роланд, Эдди и Джейк. Тогда мы не упустим ничего важного». И Сюзанна не сомневалась, что с этим заданием она справится на отлично.

Потому что прекрасно себя чувствовала, и ничто ее не отвлекало.

3

Каллагэн шел первым. За ним – двое мужчин, один лет тридцати, второй, как показалось Сюзанне, в два раза старше. Более пожилого отличали тяжелые щеки, которым с годами предстояло отвиснуть еще сильнее, и глубокие морщины, тянувшиеся от крыльев носа в уголкам рта (Дэн Холмс, который мог похвастаться такими же, говорил, что они – признак сильного характера). Голову молодого мужчины покрывало потрепанное сомбреро, пожилого – чистенький, белый «стетсон», при виде которого Сюзанна едва не улыбнулась: в старых, черно-белых вестернах такие шляпы носили хорошие парни. Она догадалась, что «стетсон» этот наверняка стоит недешево, и сделала логичный вывод: пожилой мужчина – Уэйн Оуверхолсер. «Крупный фермер», как назвал его Роланд. Которого, по словам Каллагэна, следовало убеждать.

«Но это не наша забота», – с облегчением подумала Сюзанна. Тонкие сжатые губы, проницательные глаза, а главное – эти глубокие морщины (еще одна вертикально рассекала лоб, аккурат над глазами), говорили за то, что убедить в чем-либо сэя Оуверхолсера – задача не из простых, попотеть придется.

За

двумя мужчинами, точнее, за более молодым, шла высокая, симпатичная женщина, скорее всего, не негритянка, но практически такая же темнокожая, как и Сюзанна. А замыкали колонну серьезного вида мужчина в очках и фермерской одежде и похожий на него мальчик, возможно на два или три года старше Джейка. Одного взгляда хватало, что бы понять, что это отец и сын: Слайтман-старший и Слайтман-младший.

«Мальчик годами, возможно, и старше Джейка, – подумала Сюзанна, – но по виду какой-то он мягкотелый». С другой стороны, в этом, возможно, и не было ничего странного. Просто Джейку, в его юном возрасте, много чего пришлось повидать. Да и сделать тоже.

Оуверхолсер глянул на их оружие (большие револьверы с рукоятками из сандалового дерева Роланда и Эдди, «ругер» Джейка), потом на Роланда. Изобразил приветствие: пальцы, половину сжавшиеся в кулак до лба не добрались, кланяться не стал. Если Роланда это и покоробило, виду он не показал. Собственно, никаких эмоций не просматривалось на его лице, за исключением легкого любопытства.

– Хайл, стрелок, – приветствовал Роланда мужчина, который шагал рядом с Оуверхолсером, и вот он упал на одно колено, ткнувшись склоненным лбом в кулак. – Я – Тиан Джеффордс, сын Люка. Эта женщина – моя жена, Залия.

– Хайл, – ответил Роланд. – И зови меня Роланд, если тебя это не затруднит. Пусть будут долгими твои дни на этой земле, сэй Джеффордс.

– Тиан. Пожалуйста. И пусть у тебя и твоих друзей…

– Я – Оуверхолсер, – перебил его мужчина в белом «стетсоне». – Мы пришли, чтобы встретить тебя, тебя и твоих друзей, по требованию Каллагэна и молодого Джеффордса. Я бы предпочел побыстрее покончить с формальностями и сразу перейти к делу, только не обижайся, прошу тебя.

– Извини, но все было не совсем так, – вновь заговорил Джеффордс. – Было собрание, и мужчины Кальи проголосовали…

Оуверхолсер вновь оборвал его. «Такой уж он человек, – подумала Сюзанна. – Возможно, даже не отдает себе в этом отчета».

– Ага, мужчины проголосовали. Мужчины Кальи. Я готов выполнить все пожелания моего города и моих соседей, но время сейчас жаркое, особенно для меня, вот…

– Жизнь – урожаю, – спокойно ответил Роланд. Сюзанна поняла скрытый смысл этих слов, отчего по спине побежал холодок, а вот Оуверхолсер просиял. И у нее появилась надежда на то, что день этот закончится очень даже хорошо.

– Приходи жатва, мы говорим, спасибо, сэй, – стоявший чуть сбоку Каллагэн смотрел на лес. За спиной Оуверхолсера Тиан Джеффордс и Залия переглянулись. Слайтманы ждали и наблюдали. – Это ты, я вижу, понимаешь.

– В Гилеаде нас окружали фермы и поля. Так что мне случалось и косить траву, и молотить зерно. А также собирать корнеплоды.

Оуверхолсер ответил улыбкой, которая показалась Сюзанне оскорбительной. Она говорила: «Мы же оба знаем, что это выдумка, не правда ли, сэй? В конце концов, мы оба много чего повидали на своем веку».

– Откуда ты в действительности родом, сэй Роланд?

– Мой друг, тебе нужно проверить слух, – ответил ему Эдди.

Оуверхолсер в недоумении посмотрел на него.

– Что ты сказал?

Эдди скорчил гримасу, как обращаясь к остальным: «Сами видите, о чем я толкую», – и кивнул.

– Именно об этом я и говорил.

– Помолчи, Эдди, – все тем же ровным и спокойным голосом одернул его Роланд. – Сэй Оуверхолсер, мы все-таки потратим несколько минут, чтобы обменяться именами и поприветствовать друг другу. Так ведут себя цивилизованные, вежливые люди, не правда ли? – Роланд выдержал значимую паузу. – Торопыги, возможно, устроены иначе, но ведь здесь торопыг нет.