Волки Одина

Мазин Александр Владимирович

Теперь у него остался один щит. И еще – большой нож на поясе. Санек выдернул его из чехла, прекрасно осознавая: против длинного клинка, да еще в такой умелой руке, – никаких шансов. Но использовать можно и нужно всё. Эх! Сократить бы дистанцию… Не получится. Безнадежно.

– Хватит, хольд! Довольно! – рявкнул ярл.

Кетильфаст ловко поддел ногой выбитый меч и запустил им в Санька.

Тот каким-то чудом, на голом рефлексе, но все-таки поймал оружие за рукоять и салютовал победителю.

– Кое-что ты умеешь, словенин, – проворчал ярл. – Совсем немного. В

другое время я не взял бы тебя дренгом, но мне нужны люди, и я готов тебя принять. Однако не сейчас. Кормить тебя зимой я не стану, – и пояснил, чтоб Санёк не счел его жадным: – Два дня назад на нас напали волкоголовые. Забрали всё подчистую. Выгребли все припасы, весь урожай, – в голосе ярла звучала горечь пополам с гневом. – Мне своих людей нечем кормить, словенин. Но, если ты дождешься весны, я тебя возьму. И сегодня ты будешь сидеть за одним столом с моими хирдманами. Это честь, словенин. Цени.

– Я ценю, Хрогнир-ярл! – Санёк поклонился. – Сидеть за одним столом с такими, как Кетильфаст, – великая честь! Прости, что назвал себя воином. Теперь я понимаю, что бьюсь не лучше обычного бонда. Я буду ждать весны, ярл. Благодарю тебя!

Краткая речь Санька пришлась Хитрецу по душе. Он благосклонно улыбнулся.

– Из тебя может получиться жнец поля мужей, – сказал он. – Возможно, борода у тебя вырастет раньше, чем тебя убьют.

Глава двадцать седьмая

Игровая зона «Мидгард». Пир у ярла Хрогнира. Остров Бездны

Столы накрыли в уже знакомом Саньку длинном доме. Теперь здесь ничто не напоминало о случившейся несколько дней назад резне. Всё по-средневековому респектабельно. И о недостатке припасов тоже ничто не напоминало. Толстые доски столешницы едва не прогибались от пищевого обилия. И все вокруг такие веселые, доброжелательные… Саньку даже стало неловко: как-никак он их всех обокрал, а теперь вот сидит за общим столом и наслаждается их гостеприимством. Но посмотрел Санёк на выставку оружия за спиной ярла, в частности на автомат, завернутый в человеческую кожу… И угрызения совести – как рукой.

Ярлова дружина с момента возвращения Хрогнира из похода «похудела» почти вдвое. Началось с Берсерка, но львиную долю смертей собрали татуированные безумцы. Санёк тоже вложился в это дело. Пожалуй, основательнее всех. В первый заход записал на свой счет несколько смертей, в этот добавил. Знай ярл, что на счету гостя-«словенина» десяток его бойцов, повесил бы Санькину шкуру рядом с той, в которую упакован «калаш». Но он не знал. Никто не знал. И это хорошо. Интересно, каково тут было, когда ярлов хирд пировал в прежнем составе? Небось друг на друге сидели. Даже сейчас, когда в команде оставалось меньше полусотни бойцов, на лавках было тесно. А лавки – дли-инные.

Середину помещения занимал длиннющий стол, по обе стороны которого пировали нестриженые бородатые (в большинстве своем) мужики. Пировали – это если культурно выражаться. Более точное слово – хавали. А еще точнее – неопрятно жрали всё, до чего могли дотянуться. Складывалось впечатление, что бойцов не кормили несколько дней. Так собаки жрут:

хап-хап, пока никто не отнял. Ярл с приближенными восседал отдельно, на возвышении во главе стола. За отдельным же столом – женщины. Многие – довольно симпатичные. Еще прислуга. Рабы. У многих – ошейники. Кожаные. Только один раз Санёк заметил железный. На шее у здоровенного полуголого парня с наполовину обстриженной головой и множеством мелких шрамов на предплечьях. И на спине. Только уже не мелких, а грубых некрасивых рубцов, пересекающихся хаотично. Это не от оружия. Парня били. И били крепко.

Поначалу Санёк старался вести себя за столом прилично. Не уподобляясь диким и прожорливым соседям, но, когда у него прямо из пальцев выхватили жареного гуся, Санёк понял, что хорошие манеры будут стоит ему пустого желудка. И Санёк сам выхватил очередной кусок из-под лапы соседа, который потянулся к нему, еще не сожрав предыдущий.

Доброе мясо. Свежее, сочное, с кровью… Соли только маловато.

Гомон и чавканье прорезал истошный вопль:

– Тихо все! Ярл говорит!

Разговоры поутихли. Хруст и чавканье – нет.

Хрогнир-ярл встал. Откашлялся. Сплюнул. Поднял белый кубок, окантованный золотом… И разразился четвертьчасовой речью.

Суть ее можно было свести к нескольким фразам.

Какие сволочи эти волкоголовые дети Одина.

Как мудр он, ярл Хрогнир, что сумел сохранить большую часть хирда и почти всех людей.

Как славно будет в следующем году сходить в вик и вернуться с большой добычей.

– Ага, с большой! – проворчал сосед Санька, косматый бугай, обращаясь через голову Санька к другому косматому бугаю. – Летом нас обокрал какой-то мальчишка. Нынче волки Одина забрали остальное. Вдобавок выгребли все зимние припасы, будто мало им мехов и серебра! К воронам вождя с такой удачей!

Санёк скромно потупился. Меха и серебро были на его совести.

– Боги переменчивы, – возразил второй сосед. – Надо лишь принести хорошую жертву. Подарить Одину десяток трэлей, и удача вернется.

– Так ведь и в прошлом году мы отдали в святилище полдюжины! – возразил первый. – А что толку?

– Так то были старухи да старики. Негодный товар. Думаешь, Одина можно обмануть так просто?

– Все так делают, – проворчал его собеседник. – Отдают богам самых негодящих. Почему мы должны справных трэлей вешать? Может, нам еще меж собой жребий бросать, как при прапрадеде нынешнего ярла творили?

– Да как знать! Зря, что ли, Одиновы волки к нам пришли? Видать, недоволен нами Отец Воинов.

– По мне, так лучше не Одину, а Тору… – начал первый, но его неуважительно перебили:

– Подвинься, Ворчун! – Между ним и Саньком втиснулся черноволосый мужик с золотой серьгой в ухе. – Хочу кое с кем поговорить.

Названный Ворчуном бугай потеснился. Без звука, что говорило о серьезном статусе черноволосого.

– Здорово, парень, – сказал тот, опуская на стол прихваченную с собой кружку. Серебряную. – Ты недурно орудовал мечом сегодня. Кетильфаст сказал: из тебя выйдет толк, если не убьют раньше. А Кетильфаст в железной пляске понимает.