Волки сильнее собак
Шрифт:
Виктор сел на стул и поставил портфель. Обвел квартиру холодным взглядом большевика, оказавшегося в Зимнем дворце. Выудил из портфеля собственную пепельницу, сделанную из пластиковой бутылки, хотя на свитере были характерные дырки – Виктор явно не всегда гасил сигареты в пепельнице. На всякий случай он также поставил, чуть подтолкнув вперед, стаканы, немытые с прошлого вечера. Каждый из них был в отдельном полиэтиленовом пакете с наклейками «Зурин», «Тимофеев» и «Рина Шевченко».
Хоффман уставился на пустые бутылки.
– Оставаться здесь – все равно что смотреть
– Понятия не имею.
– Большое спасибо, это полезное замечание. Вчера вечером вы говорили так, словно у вас есть другая версия.
– Я полагал, что место происшествия заслуживает большего внимания.
– И поэтому, едва приступив к осмотру, вы нашли шкаф, полный гребаной соли. Как насчет нее?
– Я надеялся, что вы мне расскажете. Никогда не замечали, что Иванов зациклен на соли?
– Нет. Знаю одно, все не так просто, как говорят прокурор и Тимофеев. Вы были правы, что Паша изменился. Здесь он от нас запирался. Надевал одежду только один раз, а потом выбрасывал. Но не дарил, как вот эту куртку. Он выбрасывал одежду в мусор. Разъезжая в машине, внезапно менял маршрут, словно находился в бегах.
– Вроде вас, – намекнул Виктор.
– Только он далеко не убежал, – заметил Аркадий. – Остался в Москве.
– Как он мог уехать? – сокрушался Хоффман. – Паша всегда говорил: «Бизнес – дело такое. Покажешь, что боишься, и все – ты покойник!» Во всяком случае, вы хотели побольше времени на расследование. Идет, я купил вам это время.
– Как вам это удалось?
– Зовите меня Бобби.
– Как ты сделал это, Бобби?
– «НовиРус» имеет партнеров за рубежом. Я сказал Тимофееву, что если вы не займетесь расследованием, то я расскажу им, что дело о смерти Паши не так однозначно. Иностранным партнерам это не понравится. До сих пор я убеждал их в том, что слухи насчет бандитизма в России сильно преувеличены.
– Конечно.
– Ничто не может остановить главный проект – даже Страшный Суд не мог бы помешать нефтяной сделке, но я могу задержаться на пару дней, пока компания не получит «свидетельства о благонадежности».
– Значит, мы с сыщиком будем врачами, от которых зависит это состояние здоровья ценой в миллиард долларов? Я польщен.
– Для начала я предложил бы вам бонус в тысячу долларов.
– Спасибо, не надо.
– Вы не любите деньги? Вы что, коммунисты? – Улыбка Хоффмана была одновременно заискивающей и снисходительной.
– Проблема в том, что я тебе не верю. Американцы не станут разговаривать ни с преступником вроде тебя, ни со следователем вроде меня. У «НовиРуса» своя служба безопасности, там есть и бывшие сыщики. Привлеки их к расследованию. Они получают за свою работу жалованье.
– Им платят только за охрану компании. Вчера это означало охрану Паши, сегодня – Тимофеева. Службой безопасности руководит полковник Ожогин, а он ненавидит меня – просто терпеть не может.
– Если Ожогин тебя недолюбливает, советую как можно
Ожогина следует опасаться любому, кем он недоволен, подумал Аркадий.
– Я так и сделаю, но после того, как ты задашь мне вопросы. Ты травил Пашу и меня несколько месяцев. Теперь можешь травить и еще кого-нибудь.
– Все не так просто.
– Несколько долбаных вопросов, вот и все, что я прошу.
Аркадий уступил место Виктору, который вытащил гроссбух из портфеля и сказал:
– Можно на ты, Бобби? – Он перекатил его имя во рту, как леденец. – Бобби, вопросов будет не один и не два. Мы должны переговорить со всеми, кто видел Пашу Иванова прошлым вечером – с его водителем и охранниками, с персоналом здания. Мы также должны просмотреть видеозаписи службы безопасности.
– Ожогину это не понравится.
Аркадий пожал плечами:
– Если Иванов не совершал самоубийства, значит, произошло нарушение системы безопасности.
– Кроме того, мы должны поговорить также с его друзьями, – добавил Виктор.
– Их здесь не было.
– Они знали Иванова. Его друзья и женщины, которыми он был увлечен, вроде той, вчерашней.
– Рина – большой ребенок. Очень артистична.
Виктор многозначительно поглядел на Аркадия. Сыщик как-то придумал теорию под названием «Трахни вдову» для определения вероятного убийцы – им считался тот, кто самым первым пришел утешить скорбящую супругу.
– То же самое и с врагами.
– У каждого есть враги. У Джорджа Вашингтона тоже были враги.
– Но не в таком количестве, как у Паши, – сказал Аркадий. – На него покушались несколько раз. Мы должны проверить тех, кто был причастен к покушениям, и выяснить, где они сейчас. Это дело займет не один день, и вопросов будет побольше.
Виктор ткнул окурок в самодельную пепельницу.
– Вдруг мы продвинемся в расследовании, а ты уедешь и бросишь нас со спущенными штанами и голой задницей?
– Рекомендую тебе бежать прямо сейчас, – вставил Аркадий. – Пока мы не начали следствие.
Бобби вцепился в софу.
– Я остаюсь.
– Если мы начнем следствие, то эта квартира – потенциальное место преступления, и для начала тебе следует убраться отсюда.
– Нам надо поговорить, – кивнул Виктор Аркадию.
Они вышли в коридор. Виктор зажег сигарету и вдохнул дым, как кислород.
– Я умираю. У меня проблемы с сердцем, легкими и печенью. Беда в том, что я умираю слишком медленно. Когда-то моя пенсия что-то значила. Теперь же я должен работать до гробовой доски. В больнице мне показалось, что я слышу церковные колокола. А это было в груди. Подняли цены на водку и табак. В еде я неприхотлив. Пятнадцать видов итальянских макарон, кто их может себе позволить? Так неужели я должен провести свои последние дни в качестве телохранителя такого собачьего дерьма, как Бобби Хоффман? Мы нужны ему только как телохранители. И он исчезнет, исчезнет, как только вытрясет побольше денег из Тимофеева. Убежит, когда будет нужен нам больше всего.