Волкодав
Шрифт:
– Милостью Храмна, не жалуемся, – коротко ответил хозяин. – Господин витязь, верно, желает ножны к мечу?
Волкодав едва не поправил старика. Он не состоял в дружине, а значит, и витязем называться не мог. Но потом сообразил, что мастеровой и мальчишку назовет мужчиной, лишь бы тот что-нибудь купил. Но что за обыкновение у них здесь, в городе, – прямиком переходить к делу, не заводя разговора! То ли дело было у Айр-Донна, в «Белом Коне». Волкодав принялся разворачивать меч:
– Не найдется ли у тебя к нему ножен, почтенный? Прекрасный клинок
– Такой меч вдевать в покупные ножны – что красавицу в обноски рядить… Не оскорбляй его, витязь. Дай лучше я сниму мерку, и завтра к вечеру ножны будут готовы.
Волкодав задумался над его словами. В глубине души он был уверен, что меч все поймет и не обидится на него… однако нелишне было и побаловать добрый клинок: отплатит, небось. Но более всего подкупило Волкодава то, что дед, видно, знал свое дело и не кривил душой в ремесле, предпочитая потерять единственного, быть может, за целый день покупателя.
– А сколько возьмешь? – спросил он наконец.
– Смотря какая кожа, какие украшения… – начал было старик, но тут же осекся и проговорил почти умоляюще: – Я сделаю тебе очень хорошие ножны. Они будут стоить столько, сколько в другом месте возьмут за готовые: полчетверти коня серебром.
Сколько раз Волкодав бывал в больших городах, столько же и попадался на том, что шел в первую же лавчонку, не разведав сперва, что делается в соседней. А уйти без покупки, уже заведя разговор с продавцом, венну не позволяла совесть. Потому, может, и мало было среди веннов купцов?
– По рукам, почтенный, – сказал Волкодав и принялся отсчитывать задаток. – Снимай мерку.
Почему-то мастер решил начать не с меча, а с него самого.
– Как будешь носить? У бедра или за спиной?
– За спиной.
– С какой стороны рукоять – слева, справа?
– Справа.
Старик водил писалом по навощенной дощечке-цере, делая какие-то пометки. Волкодав обратил внимание, что Нелетучий Мыш настороженно озирался по сторонам, а когда мастер вытащил шнурок с узелками и хотел обмерить Волкодава через плечо – зашипел и едва не цапнул его за палец. Пришлось взять обозленного зверька в руку, а дед вдруг заворчал на мальца:
– Что зря лавку просиживаешь? Сбегай-ка лучше к дядьке Бравлину, скажи, пусть в гости заглядывает, совсем забыл старика… Пряжку нагрудную, господин витязь, где делать?
Волкодав показал, отметив про себя, что мальчишка исчез молча и стремительно – ни дать ни взять, по очень важному делу. Нелетучий Мыш плевался и шипел, пытаясь высвободиться. Дед между тем поглядел в свои записи, нахмурился, прикинул что-то в уме и попросил Волкодава повернуться спиной:
– Как еще ляжет, долог изрядно… Волкодав послушно повернулся, уважая хромоту старика, но меча на прилавке не оставил. Это его и спасло.
…Когда дверь
Стражники едва не проскочили мимо с разгону. Когда же повернулись – Волкодав стоял в углу, слегка согнув разведенные колени и держа меч перед собой, а Мыш, взобравшись ему на голову, воинственно разворачивал крылья.
– Ну? – спросил Волкодав и ощерился, показывая выбитый зуб. – Может, хоть скажете, за что собрались рубить?
Три молодца, стоявшие против него, начали переглядываться. Они видели: этот парень шуток не шутил, чего доброго вправду зарубит, кто сунется. Четвертый был седоусый крепыш с витой бронзовой гривной на шее и при старшинском поясе в серебряных бляхах. Он открыл рот, собираясь ответить, но мастер его опередил.
– Я могу забыть лицо, но никогда не спутаю меч, – сказал он и дрожащей рукой провел по бороде. Было видно, что этого часа он ждал очень, очень давно. – Ты – Жадоба!.. Сам я не в силах тебе отомстить, но в этом городе, по счастью. Правда не перевелась…
– Я не Жадоба! – сказал Волкодав.
– Лжешь, – ровным голосом ответил старик. – Немногие знают тебя в лицо, потому что ты надеваешь личину, когда идешь насиловать и убивать. Но я знаю твой меч и то, что другому ты его ни за что не доверишь даже на время. То-то ты и зашел в мою мастерскую, ведь здесь почти никто не бывает…
– Я не Жадоба! – мрачно повторил Волкодав и про себя в который раз проклял разбойников. Не убив по дороге, они, похоже, собирались прикончить его здесь, чужими руками. Даже если он и уложит всех четверых, далеко уйти ему не дадут.
Седоусый наконец подал голос.
– Рожа у тебя, прямо скажем, разбойничья, – сообщил он Волкодаву. – А что, может кто-нибудь подтвердить, что ты не Жадоба?
Наконец-то Волкодав услыхал разумное слово.
– В гостином дворе Любочады живет Фитела, сегванский купец, – сказал он старшине. – Его люди тебе растолкуют, кто я такой.
– Сходи, – кивнул тот одному из своих молодцов. И сам заступил его место, следя, чтобы Волкодав не вздумал броситься в дверь.
– Не бойся, не побегу, – сказал Волкодав. – Пускай тать бегает!
Он ждал, что занятый делами купец пришлет самое большее Авдику. Если, конечно, стражнику вообще повезет застать кого-нибудь в гостином дворе. К его искреннему изумлению, Фитела пожаловал сам, да еще с Аптахаром… и с Ниилит. Девчонка тут же кинулась к Волкодаву. Стражники дернулись перехватить ее, но гибкая Ниилит вывернулась из-под рук и оказалась рядом с венном.
– Еще и потаскушку свою… – плюнул старик.
– А вот за это, дед, я тебе бороду выдеру, – пообещал Волкодав. – Не посмотрю, что седая. – И зарычал на Ниилит: – Я тебе что сказал – дома сидеть!..