Волков. Гимназия №6

Пылаев Валерий

Пока мы отбивали товарища, к восьмиклассникам прибыло подкрепление — человек десять разом, да еще и с самим Кудеяровым во главе. Взмокшая от пота бритая голова недобро поблескивала в полумраке склада — здоровяк явно устал от беготни. Но желания намять нам бока, похоже, не утратил: заметив меня, он заревел, как раненый медведь, и снова попер вперед, расталкивая в стороны деревянные бочки.

— Бегите! — рявкнул я. — Я догоню!

Глава 13

Петропавловский грозно сдвинул брови и встал в героическую

позу. На его лице явно читалось желание скорее погибнуть в неравном бою, чем удрать, бросив меня одного. На этот раз быстрее сообразил Фурсов: сгреб товарища здоровенной ручищей и утащил куда-то в проход между полками.

И я, наконец, вздохнул свободно: теперь можно развернуться, как следует. Конечно, на дюжину крепких и пышущих молодой злобой противников разом моих сил пока не хватит — но я и не собирался жертвовать ребрами, прикрывая отступление. В конце концов, не обязательно драться честно.

Особенно в таких случаях.

Подпустив восьмиклассников еще на несколько шагов, я протянул руку, нащупал деревянный край, изо всех сил дернул и свалил целую стопку плоских ящиков с овощами им под ноги. Кудеяров попытался было остановиться, но не сумел — напиравшие сзади буквально снесли его вместе с авангардом. Вопящие фигуры в синем посыпались на пол, как кегли, и круглая башка с сочным чавканьем влетела в овощи, превращая их в месиво. Хрустели огурцы, лопались помидоры, задорно разбрызгивая сок во все стороны — и перепачканная красной жижей физиономия Кудеярова стремительно превращалась в звериную морду.

— Убью! — заревел он, ворочаясь под навалившимися сверху однокашниками. — Слышишь, Волков — я тебя достану!!!

— Доставалка коротка, — буркнул я, разворачиваясь.

Несколько секунд я выиграл — и их определенно стоило потратить на… скажем так, маневры.

Разбег в несколько шагов, толчок — и я отправил худое и легкое тело Володи Волкова в полет. Короткий, зато весьма эффектный: я нырнул «рыбкой» прямо сквозь полку, проскочив между ящиками, перекатился через голову — и снова вскочил. Для профессионального ловкача-атлета трюк вряд ли показался бы чем-то запредельным, но из гимназистов повторять такое не отважился никто. Восьмиклассники сердито заворчали — и помчались в обход.

Я тоже прибавил шагу. Судя по ругани, работяги уже оправились от удивления — и теперь сбегались на шум со всех сторон, прихватив для драки все, что попадалось под руку. Кольцо вокруг меня понемногу сжималось, но и Кудеярову сотоварищи приходилось туго. Я скорее чувствовал, чем видел или слышал, как восьмиклассники сцепились с работягами — и неизвестно, кому приходилось хуже. Кавардак на складе все больше напоминал драку в столовой — с той только разницей, что здесь все отлично справлялись и без моего участия.

А значит, самое время изящно убраться со сцены.

Я выдохнул и, собрав остатки сил, припустил еще быстрее. Несколько рабочих попытались сцапать меня, но безуспешно. От первого я увернулся, второго перемахнул, запрыгнув одной ногой на полку, а третьему — квадратному бородачу со свисающим над поясом брюхом — просто заехал кулаком

в челюсть. Бедняга рухнул, как подкошенный, и освободил мне путь наружу. Дверь была заперта, но остановить меня не смогла: ботинок врезался в нее с такой силой, что дужку замка буквально срезало, и он отлететел в сторону вместе с жалобно звякнувшими кусками засова.

А я, наконец, снова оказался на улице. Мои товарищи тоже успели выбраться со склада, и теперь со всех ног удирали в сторону Садовой. Восьмиклассники все еще мчались за нами, но теперь нас разделяли несколько десятков шагов. Вполне достаточно, чтобы оторваться…

Особенно если кому-нибудь вдруг придет в голову светлая идея. Когда летевший впереди всех длинноногий Петропавловский вдруг еще прибавил ходу, я сообразил, что он задумал — и сам ускорился, вбивая в асфальт подошвы ботинок.

Небольшой грузовичок — видимо, с того самого склада, который мы только что чуть не разнесли в щепки — тарахтел по Чернышеву переулку, поблескивая в полумраке алыми задними фонарями. Ехал явно не торопясь, медленно — и все же заметно быстрее уставших от долгой погони гимназистов. Чтобы достать до деревянного борта, Петропавловскому пришлось отдать чуть ли не все силы, но он каким-то чудом справился: догнал машину, повис на кузове сзади, кое-как вскарабкался — и через мгновение уже сидел наверху, протягивая руку Фурсову.

Не знаю, как водитель мог не заметить все это — видимо, старый двигатель рычал так, что в кабине не было слышно ни воплей восьмиклассников, ни топота, ни даже грохота от удара тяжелого тела о доски кузова. Фурсов прыгнул неуклюже, зацепился, едва не сбросил вниз тощего Петропавловского и наделал столько шума, что наверняка проснулись даже караульные в Зимнем.

Но грузовичок все так же катился по переулку — и явно собирался повернуть на Садовую.

— Давай сюда, Вовка! — прорычал Петропавловский, свешиваясь через борт чуть ли не по пояс. — Запрыгивай!

Сил уже не осталось — то есть, обычных, человеческих. Но со мной пока еще было то, что позволяло усталому телу двигаться, даже когда организм уже выжал из себя все до последней капли.

Магия. Или, как ее называют местные, Талант. И пусть она слушалась меня не так, как раньше, в родном мире — кое на что прихваченных из дома способностей все-таки хватило: я ускорил бег, и тело вдруг стало втрое легче, будто кто-то огромный осторожно подхватил меня под локти и за шиворот и потащил вперед — а потом бросил сразу на десяток шагов.

Прямо к борту грузовика.

— Держу! — Стальные пальцы Фурсова вцепились мне в запястье. — Ну же, давай, лезь!

Тянуть вдвоем оказалось сподручнее, и я не успел и моргнуть, как оказался в кузове среди каких-то мешков. Пыльных, из грубой колючей ткани, зато мягких. Ничего лучше я не мог и пожелать — и тут же расслабленно сполз вниз, раскинув измученные конечности.

— Удрали, Вовка, удрали! — Петропавловский радостно тряхнул меня за плечо. — Вот так им, чертям сиволапым!

— Ты зачем это устроил, дурья башка? — проворчал я. — Могли же тихо пройти…