Волна огня
Шрифт:
– Мы не знаем, сэр, – признался врач. – Но я провел краткий осмотр. Что бы ни поразило их, тела стали твердыми, как камень. Однако я не могу понять, как и почему. Нужно, чтобы трупы отнесли в мои комнаты за городской аптекой, где я смогу лучше осмотреть их.
– Но в первую очередь вы должны увидеть кое-что еще, – предупредил Трэверс.
Адъютант шагнул к врачу на борт тендера и встал на колени рядом с другой рукой Степкера, что была крепко прижата к его груди. Окаменевшие пальцы сжимали маленькую стальную коробку.
– Он явно защищал не только мальчика, –
– До вашего прихода мы не хотели больше ничего трогать.
– Можете высвободить коробку? – спросил Стэмфорд. – И посмотреть, что в ней хранится?
– Могу попробовать.
Обернув руку платком и явно стараясь не касаться окаменевшей кожи, Трэверс схватился за сталь и попытался выдернуть коробку из рук покойника. Увы, безрезультатно. Даже после смерти Степкер отказывался раскрыть тайну, которую сохранил до самой смерти.
– Сильнее, мистер Трэверс, – потребовал Стэмфорд. – Сильнее.
– Да, сэр.
Расставив ноги пошире, Трэверс принялся раскачивать коробку и с силой ее дергать. Наконец раздался громкий треск, и Трэверс отлетел борту. Тендер едва не опрокинулся, но Кроуфорд балансировал с другой стороны, не давая лодке опрокинуться.
Внимание Стэмфорда привлек всплеск возле кормы. Он вздрогнул.
– Вы выронили коробку?
– Нет, сэр. – Траверс поднял стальной контейнер. – Она у меня в руках.
Взгляд Стэмфорда был прикован к воде. Он увидел, как на поверхность всплывают остатки почерневшей руки без пары пальцев. Несмотря на свой каменный вид, рука явно оставалась на плаву. Что за дьявольщина?
Трэверс вылез из тендера и передал ему коробку. Стэмфорд скрестил руки на груди, не желая прикасаться к проклятому предмету.
– Откройте, – приказал он.
Трэверс щелкнул защелкой и со скрипом открыл крышку. На пирс, порхая, упал сложенный лист бумаги. Вероятно, последнее сообщение от Йоханнеса Степкера.
Стэмфорд наклонился ближе к коробке. Там был еще только один предмет: разветвленный каменный стебель, похожий на обломок черного коралла.
– Что вы об этом думаете? – прошептал Трэверс.
Будучи не в состоянии понять, что это значит, Стэмфорд покачал головой.
Зачем Степкеру было идти на такие усилия, чтобы сохранить эту вещь?
Тем не менее Стэмфорд отметил, что цвет и матовый блеск обломка соответствовали почерневшим трупам в тендере. Ему также вспомнилась уникальная особенность кораллов: если их отломать и высушить, их кусочки часто приобретали плавучесть.
Пока он смотрел на покачивающиеся в воде останки руки Степкера, его пронзила холодная уверенность.
Эти тела превратились не в камень.
Они превратились в коралл.
Часть I
18 января, 10 часов 04 минуты
Триста
Фиби Рид с благоговением взирала на подводный Эдемский сад.
За девятью дюймами акрилового стекла лампы станции пронзали вечную тьму. Они излучали уникальный диапазон красного света, почти не беспокоивший окружающую морскую жизнь. Фиби стояла у окна в специальных, улучшающих изображение очках: настроенные на длину волны света, они расширяли обзор.
Даже здесь, на глубине двух миль, жизнь изобиловала калейдоскопом богатства. Гигантские крабы с красными ногами карабкались по рифам, осторожно ковыряясь в расщелинах. Над открытыми участками песка скользила призрачно-белая рыба-улитка. Мимо окна проплыла круглая акула – когда-то из-за цилиндрической формы ее называли сигарной, – темная сверху и биолюминесцентная снизу. Более крупная акула, тупоносая шестижаберная, патрулировала у края светового пятна.
Рядом с Фиби возникла чья-то рука, указывая на то же самое.
– Шестижаберных никогда еще не видели на таких глубинах.
– Ты это точно знаешь, Джас? – спросила Фиби, обернувшись на свою аспирантку.
Джаслин Патель одарила ее хмурым взглядом: мол, как только посмели усомниться в ее компетентности? Два года назад Джас получила степень магистра морской биологии и под руководством Фиби заканчивала работу над докторской диссертацией. Сначала она была студенткой Фиби, а затем ее ассистентом в морской лаборатории Калифорнийского технологического института. С тех пор они работали вместе уже более пяти лет. Неудивительно, что большинству своих коллег эти две женщины были известны как Ф и ДЖ. Многие считали, что их связывает в первую очередь то, что обе были цветными. Фиби родилась на Барбадосе, но в возрасте восьми лет иммигрировала с матерью в Штаты, где выросла в черном сердце Лос-Анджелеса. Джаслин, на восемь лет моложе ее, была коренной калифорнийкой, но имела индийские корни. Ее семья, родом из Мумбаи, держала в районе Залива сеть химчисток.
Но объединял обеих не цвет кожи и не пол. По крайней мере, не только. Куда важнее был взаимный интерес к тайнам морских глубин. Этот интерес и их уважение друг к другу.
– В голове не укладывается, как что-то может выжить в этой лишенной солнечного света батипелагической зоне, – сказала Джас, приложив ладонь к стеклу. – Здесь же давление более двух тонн на квадратный дюйм!
– Потрясающе, не правда ли? Жизнь не только смогла закрепиться тут, но и процветает в огромном изобилии.
Обе с восхищением смотрели на страну чудес за стеклом.
Пара удильщиков болтала своими длинными удочками, размахивая люминесцентными приманками. Клубки глубоководных червей извивались на свету, питаясь упавшим с залитых солнцем уровней морским снегом, приносящим в эти полуночные глубины частицы солнечной энергии. С каждым взглядом открывалось что-то новое: косяки рыб-гадюк, пара кальмаров-вампиров, глупый одинокий осьминог. Дальше среди волн красных анемонов ползли лобстеры-альбиносы.