Вольная жизнь

Которобай Павел

Увидев машину, они вскочили. Дверцы машины раскрылись. Закосевший Гриня и его похитители, поддерживая друг друга, вылезли наружу. Чернокожие поднесли к машине поставленный на носилки роскошный паланкин. Поклонившись Грине, они раздвинули шелковые занавески и жестами показали, чтобы он забрался внутрь. Гриня не двигался. Тогда один из провожатых что-то сказал на своем наречии. Голые чернокожие быстро сгребли Гриню в охапку и засунули в паланкин. Рывком подняли носилки на плечи, бегом кинулись в джунгли. Гриня, высунув

голову, завопил:

— Вы куда меня тащите?!.. Я ж на судно опоздаю! В девятнадцать ноль-ноль мой корабль домой!.. Мой шип ту-ту-у!..

Оставшиеся около машины похитители махали ему руками.

В полицейском участке ждали комиссара, но он все не приходил. Тогда полицейские заперли боцмана за решетку в „телевизоре“, но наручников не сняли. Сами же уселись за домино.

Боцман бегал по клетке и громко возмущался:

— Ну, где же этот ваш вшивый комиссар! Вот менты. Везде одинаковые! — Приник лицом к решетке. — Я же ничего не успею. У меня в девятнадцать ноль-ноль отход! Вот козлы, ничего не понимают! Ту-туу! — загудел. — Ту-туу. Май шип домой!.. Понимаете?

— Во чешет. Ничего не поймешь! — засмеялся старший полицейский.- 'Мозги пудрит. Дай ему пива, чтобы заткнулся.

Полицейский привстал, достал из холодильника банку пива, открыл ее и поставил через решетку на столик, находившийся в „телевизоре“. Боцман растерянно уставился на банку.

Сквозь джунгли крупной рысью, на ходу сменяя друг друга, двигались по еле заметной тропинке чернокожие, несущие паланкин с Гриней. Бегущие впереди рубили широкими ножами ветви зеленых зарослей, мешающих движению.

Время от времени из корзин, висящих за спинами, они протягивали Грине банан или кокос, отрубая верхушку ножом. Гриня жевал бананы и запивал кокосовым молоком.

Издалека послышался нарастающий звук „тамтамов“.

Носильщики пробежали мимо высокого дерева, на котором была укреплена площадка. На ней один из аборигенов бил в „тамтам“, а второй, увидев носильщиков, сразу зажег костер из сырых листьев. Густая струя дыма поднялась в небо. Видно было, как над джунглями поднялся еще один дым, потом еще… Загремели новые „тамтамы“, отмечая продвижение Грини по джунглям.

Наконец заросли расступились и открылось свободное пространство. Здесь, в окружении нескольких хижин и хозяйственных строений, стояло огромное, роскошное бунгало. Носилки с паланкином опустились, и Гриня выбрался наружу. Дробь „тамтамов“ усилилась. Разукрашенные чернокожие воины выстроились.

Из бунгало появилась высокая красивая негритянка. Она была в парчовой набедренной повязке, ее руки сплошь были украшены браслетами, груди скрывались под нитками бус, в ушах и в носу сверкали золотые кольца. Ей было лет под сорок, и она была здесь кем-то вроде распорядителя-мажордома.

Она приблизилась

к Грине, и он увидел, что в руках у нее был журнал „Лайф“.

Негритянка открыла журнал. Во всю страницу его была цветная фотография. Под надписью „Русские рыбаки в водах Атлантики“ красовались трое моряков плавбазы. Они стояли над лежащим у их ног тунцом.

Боцман Пал Палыч был в центре. Гриня стоял рядом с ним по правую руку. Капитан, в полной форме, скромно стоял слева от боцмана. На голове Грини была лихо заломленная брезентовая шляпа, штаны были приспущены, а рубаха слегка разошлась на его кругленьком белом животике.

Распорядительница внимательно вглядывалась в Гриню, в его фотографию в журнале и удовлетворенно наклонила голову.

Гриня в ответ тоже наклонил голову.

— Здравствуй, Григорий! — сказала она по-русски.

Гриня от удивления разинул рот.

— Ты что, русская?

— Я похожа на русскую? — подняла бровь негритянка.

— Не-е, совсем непохожа… А по-русски здорово говоришь!

— Я говорю на всех языках, — спокойно пояснила она, повернула голову и что-то скомандовала на незнакомом Грине наречии.

Тотчас же к нему подбежали полдюжины молоденьких, гибких чернокожих красавиц. Они тоже все были в разноцветных набедренных повязках, украшены бусами, браслетами и серьгами, их крепкие груди торчали, как кокосовые орехи. Гриня охнул и зажмурился — такого количества оголенных грудей разом он не видел с тех пор, как уронил за борт капитанский бинокль. Когда он открыл глаза, девушки уже быстро несли его на руках в небольшую купальню под крышей из банановых листьев. Раздели и опустили в душистую пену огромной ванны-бассейна.

„Тамтамы“ продолжали громко бить.

„Мажордом“, стоя на краю бассейна, наблюдала за мытьем. Девицы, весело переговариваясь и смеясь, мыли, терли Гриню в две дюжины рук. Гриня, утирая со лба пену, подгреб к краю бассейна и обратился к „мажордому“. Он уже начал трезветь.

— Может, скажешь, зачем меня сюда приволокли?

Она склонилась над краем бассейна, поднесла к лицу Грини журнал с фотографией.

— Это ты? — она ткнула пальцем в гринин живот на фотографии. Гриня удивился.

— Я!.. Мать честная, когда же это нас сфотографировали? А это наш боцман! — обрадовано воскликнул он. — Его сегодня забрали — бандитом оказался! А это наш кэп. Жуткий тип!

— Он тоже красивый, — констатировала „мажордом“.

Девицы вывели Гриню из бассейна, стали вытирать полотенцами, умащивать его тело благовонными мазями.

Гриня повизгивал от щекотки. Между тем распорядительница инструктировала его:

— Слушай меня внимательно. Тебе выпала большая честь. Моя госпожа влюбилась в тебя, как только увидела эту фотографию. И приказала доставить тебя к ней. Тебе будет очень хорошо, если ты ей понравишься.