Вольное царство. Государь всея Руси
Шрифт:
Иван Васильевич долго и все так же печально смотрел на князя Андрея, потом слегка вздрогнул и заговорил с тоской и укором:
– Э-эх, брате мой, брате! Пошто еси толико зла содеял все Русской земле? Пошто папистам предался и злым исконным ворогам нашим, татарам поганым? Паки Орду на Русь зовешь? Мне жаль тобя, Андрейка. Ведь не братняя моя воля, что карать тобя буду, а токмо воля государева. Вини собя сам… Помню яз детство твое, Андрейка, когда ты еще с Никишкой по полу ползал.
В дверь постучали. Вошел князь Иван Юрьевич Патрикеев, а с ним сын его Василий Косой с зятем – князем Семеном Ряполовским. Все трое
Иван Васильевич, не говоря ни слова, быстро отвернулся от них и поспешно вышел из тайного покоя. Все тягостно молчали. Судорожно вздохнув, князь Иван Юрьевич сказал:
– Сыне мой, возьми всех бояр углицких и отведи их по приказу державного в разрядную палату. Мы же, Семен Иваныч, исполним другое повеленье государя.
Бояре углицкие земным поклоном поклонились своему князю Андрею.
– Будь здрав, государь! Сохрани тя Господь! – печально сказали они хором и вышли вслед за князем Василием Косым в сени, где их окружила великокняжеская стража и по крытым переходам повела в «казенки», в подземелья дворцовой церкви Благовещенья.
Князь Иван Юрьевич и князь Ряполовский оба молча подошли вплотную к Андрею Васильевичу… Семен Иванович, крайне взволнованный, положил ему на плечо руку и молвил дрожащим голосом:
– Княже Андрей Василич, поиман еси по воле Божьей и государя! – И, вдруг зарыдав, обнял его. Князь Патрикеев позвал стражу и передал ей углицкого князя.
– Прощай, княже и брате мой, – сказал он при этом и по-родственному троекратно облобызался с ним.
После обеда государь Иван Васильевич не пошел в свою опочивальню, где было душно, а остался в трапезной у отворенного окна, жадно вдыхая свежий воздух лучезарного осеннего дня. Прошлое – люди, события, как легкие видения, бесконечной лентой тянулись перед его мысленным взором, а сердце откликалось на эти видения то лаской и радостью, то горем и ненавистью. Ему никого не хотелось видеть, а вот только сидеть так у растворенного окна и слушать, как где-то на княжеском дворе задорно дерутся и шумят воробьи, неумело поют молодые петухи, слышатся уже хрустально чистые посвисты и перезвоны синиц…
Осторожно отворяясь, слегка прошуршала по полу дверь. Вошел дворецкий и, увидя государя в задумчивости, молча остановился у притолоки. Государь заметил его.
– Сказывай, Петр Василич, – проговорил он тихо, приоткрывая глаза.
– Владыка Зосима приехал. Сани его у красного крыльца. Послал через келейника своего спросить, допустишь ли ты его к собе…
Иван Васильевич быстро направился к дверям, спросив на ходу:
– У красного крыльца, баишь, митрополит-то?
– Там, государь…
– Иди позови моих окольничих. Скажи им: иду яз встречать митрополита. Пущай за мной идут, сопроводи их…
Иван Васильевич, сопровождаемый окольничими, принял в своей передней палате митрополита Зосиму и приехавшего одновременно с ним князя Ивана Юрьевича…
Уколов набольшего своего воеводу острым взглядом, он быстро спросил:
– А ты здесь пошто, княже Иване Юрьич?
Слегка смутившись и переглянувшись с Зосимой, князь Патрикеев ответил:
– Приехал к тобе с докладом об исполнении воли твоей.
Иван Васильевич насмешливо улыбнулся и молвил:
– Добре, побаим с тобой после беседы с отцом митрополитом.
Приняв благословение от Зосимы, государь
– Сказывай, отче святый, какая нужда у тобя ко мне?
– Державный государь, – нерешительно заговорил митрополит, – аз, многогрешный, и все отцы духовные, и все родственники твои кровные, и все бояре твои печалуемся пред тобой и молим о милости твоей к брату своему единокровному и единоутробному, князь Андрею Василичу. Прости его, отпусти ему его прегрешения… – Встретив гневный взгляд государя, митрополит смутился, но продолжал: – Именем Бога всемогущего заклинаем тя, державный государь, да исполнится сердце твое любовью к брату единоутробному и единокровному. Смилуйся и прости…
Митрополит смолк и низко поклонился государю, коснувшись рукой пола. Государь долго молчал, сдвинув сурово брови.
Наконец он глубоко вздохнул и произнес тихо и печально:
– Отче святый! Пошто сердце и разум мой искушаешь? Не меньше твоего и не менее, чем все прочие, люблю яз с детства брата своего Андрейку, а во много крат даже больше. Токмо для государя нет братней любви. Ибо все, что хочет содеять Андрей и все иже с ним, токмо гибель принесут для державы Русской. Подымут они смуту, начнутся удельные межусобья, наступят на нас со всех сторон снова все вороги наши, а татары снова захватят Русь, разорят государство дотла, и будет она улусом татарским… Нет-нет, отче! Пусть лучше нам самим во всем ущерб будет, чем вольное Русское государство погибнет.
Иван Васильевич побледнел, обессилел от волнения и, отерев пот со лба, вышел из передней. Но потом вызвал к себе князя Василия Ивановича Косого-Патрикеева и приказал ему:
– Днесь же гони в Углич и, взяв сколько надобно детей боярских, поимай обоих сыновей князя Андрея – Ивана и Димитрия – и заточи их в Переяславле-Залесском. Дочерей же Андреевых не трогай.
Этот год осень была пасмурная и сырая. И хлеб стали свозить в овины прямо с полей и по ночам спешно сушить, чтобы обмолачивать его еще по утрам, при огне.
Так же при огне в эти короткие осенние дни начиналась работа дьяков и подьячих во всех московских приказах. Особенно много работы было сегодня в посольском приказе у дьяка Федора Васильевича Курицына. Он по известиям и докладам от новгородского наместника Якова Захаровича ожидал приезда в ближайшие дни посольства к государю московскому от короля датского Ганса, желавшего заключить с Москвой договор о дружбе и взаимопомощи против Швеции.
Федор Васильевич сидел за своим столом и внимательно читал перечень грамот и вестей, хранящихся в ларе по датским и шведским делам.
– Андрей Федорыч, вынь-ка из ларя данемаркские вести от наших доброхотов о каперских захватах королем Гансом свейских, ганзейских и других иноземных торговых кораблей. А ты, Лексей, опричь того, подбери все, что ведомо нам о плавании данцигских и любекских кораблей через Бельты [155] в Аглицкую землю и о том, как исполняются ими Гансовы приказы. Какая от них помочь Стен Стуру, наместнику свейскому, и какая – королю Гансу данемаркскому. Какие от сего беды и выгоды англичанам, голландцам и прочим немцам?
155
Два морских пролива в Балтийском море.