Вольноопределяющийся
Шрифт:
В какой-то момент в сотне шагов по курсу движения конного экипажа дорогу перешел молодой человек весьма приметной наружности. Пассажиры тут же узнали в нем того самого юношу, что недавно навел порядок на платформе у своего вагона. Помех движению он не создал — перешел проезжую часть и спокойно пошагал по краю тротуара в известном одному ему направлении.
Однако по какой-то непонятной причине факт пересечения парнем дороги едва ли не перед носом лошади не понравился бояричу.
— Эй, как там тебя… Прохор, проучи-ка вон того наглеца, чтоб знал, как дорогу перебегать! — скомандовал он кучеру.
Ну что же, хоть он и не его работодатель, но заискивающее
Усмехнувшись в окладистую бородищу мужик хищно оскалился:
— Проучить, вашбродь — это можно. Это мы с великим хотением.
Когда коляска поравнялась с нарушителем душевного спокойствия капризного боярича, Прохор замахнулся кнутом, чтобы перепоясать юношу поперек спины. Однако в тот момент, когда раздвоенный конец бича должен был соприкоснуться с телом парня, произошло нечто невероятное. Рука незнакомца перехватила витой кожаный ремень в полете и с силой дернула кнут на себя. Как результат, крепко державшегося за рукоять Прохора, буквально вынесло с козел и отправило в недолгий полет прямиком в растущий по краю тротуара куст. Лишившись понукающего действия вожжей, лошадка пробежала десяток саженей и остановилась.
Парень подождал пока очумелый Прохор, выберется на дорогу и, с усмешкой глядя на поцарапанную физию, спокойным голосом сказал:
— Больше так не делай. Усёк? — и, не дожидаясь ответа, уверенной походкой направился дальше.
На этом инцидент, вроде бы, можно было считать исчерпанным, но не тут-то было. Спесивый боярич посчитал, что оскорбление раба на глазах господина, суть оскорбление самого господина.
— Вася, а давай-ка покажем этому безродному нахалу, как нужно себя вести в присутствии уважаемых господ офицеров! — возбужденно крикнул Орлов.
Будь офицеры хотя бы чуть трезвее и не рискни напасть на незнакомого юношу, события в нашей истории пошли бы по совершенно иному пути. Однако хмель, замутивший сознание двум горячим юношам, ко всему прочему, благородных кровей, заставил их немедленно покинуть коляску и наброситься с кулаками на оторопевшего от столь вопиющего беззакония молодого человека.
Первым подбежал Василий и попытался достать незнакомца отработанной комбинацией джеб-кросс-хук, приемами из завезенного с Туманного Альбиона новомодного бокса. Однако парень оказался не промах. Он ловко уклонился от прямого правой в голову, затем блокировал удар левой и встречным прямым отправил противника в глубокий нокаут.
Тут подоспел разгоряченный боярич и попробовал ногой ударить противника в пах. Удар болезненный, неоднократно опробованный в уличных драках с юнкерами других военных училищ, никогда не подводил Орлова. Но на этот раз что-то пошло не так. Вместо того, чтобы попасть точно между ног и отправить противника в долгую отключку, носок сапога просвистел мимо цели, а сам обладатель бойцовой ноги раскрылся и был жестоко наказан мощным ударом в лицо.
Посмотрев на распластанных на брусчатке тротуара противников, юноша недоуменно пожал плечами и собрался, было, продолжить прерванный путь. Тут неподалеку прозвучал свисток городового. Некстати оклемавшийся кучер заорал громким визгливым голосом (Где та недавняя удаль?) на всю улицу:
— Помогите! Убивают! Мово барича с ихним гостем убивают!
Тут и королевская рать пожаловала. Четыре нижних полицейских чина во главе с околоточным примчались на истеричные крики. Увидев забавную картину, без промедления задержали молодого человека и доставили
Глава1
Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном…
А. С. Пушкин.
Ситуация, мягко говоря, хреновая. Мало того, что меня попытались избить непонятно за что, так я же еще и виноват оказался. Сначала меня приняли в околотке довольно мягко, мол, подрались молодые люди, с кем не бывает. Однако, после того, как полицейские узнали, что одним из пострадавших является отпрыском не последнего в государстве российском главы рода Орловых, ситуация кардинально поменялась. Мне тут же было предъявлено обвинение в покушении на жизнь персоны боярских кровей и столбового дворянина. Дело из банальной уличной потасовки, спровоцированной, кстати говоря, вовсе не мной, тут же было переквалифицировано по целому ряду других статей, более отягчающих.
Присланный из столицы полицейский следователь по особо важным делам в звании полковника предъявил мне обвинения аж по десятку эпизодов. Тут и нападение на несчастного кучера, и зверское избиение господ офицеров, причинение им тяжких телесных повреждений, нарушение спокойствия в городе и еще много всякой подобной чуши. Благо покушение на жизнь Государя Императора, а также на государственные устои Российской Империи не инкриминировали.
Разумеется, я все отрицал и потребовал объективного разбирательства, ссылаясь на показания многочисленных свидетелей, данные ими непосредственно после драки. Но полковник от жандармерии лишь издевательски ухмыльнулся мне в лицо:
— Нет более, господин студент, в материалах дела обеляющих вас показаний свидетелей. Все присутствовавшие на месте драки граждане проявили гражданскую сознательность и отказались от своих первоначальных ОШИБОЧНЫХ(!) показаний. Так что теперь именно вы Воронцов Андрей Драгомирович самый настоящий преступник и от каторжных работ вам не отвертеться.
— Подкупили или запугали, — констатировал я. — Всё понятно, закон на стороне знатного и богатого.
— Ну что вы, Андрей Драгомирович, закон в нашем государстве на стороне правого. Зарубите себе на носу, отпрыск уважаемого боярского рода априори не может быть виноватым перед представителем мещанского сословия.
А я что хотел? Сословное государство. Всяк, находящийся наверху социальной пирамиды имеет право безнаказанно пинать ногами любого, кто оказался ниже его по статусу. Ну не совсем безнаказанно, органы защиты правопорядка формально на страже законности. При этом, закон что дышло, куда повернул, туда и вышло. Свидетелей подкупили или запугали, теперь в суде некому рассказать как все произошло на самом деле. Следователь изложил ситуацию так, что будто бы сам я сбрендил и ни с того, ни с сего напал на мирного кучера, а потом безжалостно отделал двух офицеров, пытавшихся словесно наставить меня на путь истинный.