Вольные хлеба
Шрифт:
– Удивительно. Сколько езжу в это общежитие, холодильник вижу впервые, да ещё с борщом! А до Нового года я не советую выходить. У гриппа самое обычное осложнение – воспаление лёгких. На день выйдешь, потом месяц пролежишь. Так. Молоко с мёдом на ночь, всё время пить тёплое. Я приду через пару дней.
– Спасибо…
Шота принёс и мёд, и молоко. Выпросил термос у кого-то из ребят.
– Не подходи ко мне, ты заболеешь, у меня же грипп!
– А ты будешь ухаживать за мной? Тогда я нарочно заболею!
– Уходи, очень тебя прошу!
И Неля пришла.
– Что тебе поесть принести?
– Есть ничего не могу, температура высокая. Под Новый год, нарочно не придумаешь! Шота термос принёс, вот, пью потихоньку.
– А у тебя ёлка, надо же! Ну, ты даёшь, прямо как
– Так это и есть мой дом на два года.
– Тебе Нина Аверьяновна просила записку передать.
– Положи на стол, не подходи ко мне. Ты что, тоже хочешь заболеть под Новый год?
– Ладно, выздоравливай!
Нина Аверьяновна писала, что звонил директор фильма, просил передать мне телефон, чтобы я позвонила в любое время дня или ночи. И что будет ждать меня в субботу в Архангельском в десять утра.
Первое побуждение – ехать, хотя температура была тридцать девять и шесть. Меня остановила не температура, остановило зеркало.
Закуталась и пошла звонить.
– Я его сосед по комнате, очень приятно. Он уехал в Москву. Конечно, передам, выздоравливайте!
Лежала и думала – только передали бы ему, что я не могу приехать, только бы он не бродил там, у себя в санатории.
Но как нахлынуло всё! Я побежала звонить, как только отошла немного. Автомат работал внизу, в вестибюле. Входная дверь всё время открывалась, и волна холодного воздуха пронизывала меня насквозь. Я звонила, когда не было восьми, я так боялась не застать его! Но он ещё спал, оказывается.
– Здравствуй!
– А, это ты. Привет!
– Тебе передали, что я больна и не могу приехать?
– Передали, в два часа. А до двух я ходил, как болван, вокруг музея с десяти утра.
– Ну, ты подумай! Я же просила…
– Он не виноват, я побежал к музею прямо с поезда, в комнату не заходил. Значит, ты не захотела меня видеть.
– Что за глупости! Я приеду к тебе послезавтра, хочешь?
– Нет, я решил уехать раньше.
– Когда?
– Сегодня, если успею. Иди, ты опоздаешь на занятия.
– Какие занятия, я говорю-говорю тебе, что больна, я вышла только позвонить!
– Ты до сих пор больна? Откуда ты звонишь?
– Из автомата в вестибюле, и здесь очень холодно, между прочим, а ты говоришь, Бог знает что!
– Не стой на холоде, ты с ума сошла! Иди скорей к себе, и выздоравливай. Я уеду на несколько дней, а вернусь, и приду к тебе, слышишь?
– Слышу, слышу… Я буду ждать!
Я почти выздоровела за два дня до Нового года. Температура упала, и я захотела есть. Шота жарил мне на общей кухне картошку с колбасой.
Я написала триптих про этот грипп под Новый год, но в сборники включала только среднюю часть, когда температура была тридцать девять и шесть.
День первый, 38,2
День
День восьмой. 36,8
10. Новый год
Тридцать первого числа я всё же поехала к Люсе в Обнинск прощаться с 1976-м годом и встречать 1977-ой!
Кирпичный четырёхэтажный дом послевоенной постройки, огромная квартира, три комнаты, большая кухня и ванная.
Говорят, если человек однажды строил дом, всю оставшуюся жизнь он будет разбираться в стройматериалах, различать сорта досок, вагонки, марки цемента, и т. д.
Наверно, человек, для которого своя квартира – недостижимая мечта на долгие годы, будет радоваться хорошим квартирам друзей и знакомых, заглядывать во все комнаты и углы, говорить: