Вольные маги
Шрифт:
Зурб перестал писать мне ещё раньше Мальриса. Я аккуратно спрашивала про него у заезжих гномов в надежде, что кто-то из них его знает, но его никто не встречал. Это ведь только кажется, что гномы все одной компанией ходят, а так-то их миллионы. Но однажды мне «повезло» – один из них действительно знал Зурба. Рассмеялся мне в лицо тогда и спросил, что мне нужно от этого забулдыги? И бросил, что тот, наверное, помер где-нибудь в канаве уже давно.
Больше гном говорить со мной не стал, да и был не в настроении – торговля не задалась у него. Я плакала три ночи подряд, а на четвёртую твёрдо решила, что гном обознался. Ведь я знала своего
Вот бы встретить его ещё раз! Убедиться, что всё хорошо, или помочь чем сможем, если потребуется. Алета, может, подсобишь нам? Может, есть ещё шанс увидеть старого друга? Если есть, помоги мне, Алета!
Эстэриол сжал мою руку и улыбнулся:
– Молись. Алета милостива, и тебе милости отсыпала. Если есть шанс, я думаю, она поможет. А я помолюсь с тобой. Я бы не против пожать руку этому Зурбу.
Я улыбнулась в ответ, но опять погрустнела и спросила:
– А батюшка? Бирт. Как ты думаешь, я смогу ещё раз увидеть его?
Эст огорчённо пожал плечами:
– Этого я знать не могу. Тут уж, действительно, воля богов решит. Блуждающий лес ведь на то и блуждающий, что лишь боги знают, куда его приблудит в следующем году. Говорят, что его и не видно последние лет пять на нашем континенте. Появлялся в районе Хольгер-Мерая разок, лет семь назад, и всё. Мы эту аномалию изучали на теории божественной магии. Я и сам читал, но оно ж, как и всё божественное, малоизучаемо. Там поди пойми вообще, что и зачем? Боги сами какие-то свои дела делают, а нас в них особо не пускают. Хотя старших, может, и да. Но точно не студентов Светоча! Так что я могу лишь предполагать. Думаю, Бирт, когда тебя с рук на руки Свахте передал, вернулся в состояние духа обратно. И вряд ли он тебя помнит. Вряд ли он вообще знает, что ты у него когда-то жила… Эй, Аябэль?
Эстэриол обернулся на меня, глотающую слёзы, и подошёл, чтобы заключить в объятья.
– Эй, ну? Аябэль…
– Ты это так спокойно сказал…
– Прости, прости, любимая…
– Ничего, – шмыгнула я. – Я же знаю. Но я только сейчас поняла, что у меня только ты и есть. Знаешь? – я отодвинулась, чтобы заглянуть в светло-синие глаза. – Я вот жила-жила до этого, а внутри будто где-то сидело, что ещё чуть-чуть, и мы к батюшке поедем, и по-старому всё будет, надо подождать просто… А сейчас только поняла, что нет. И что у меня только ты один и есть! И…
Эстэриол сжал меня крепче, уже собираясь возразить, но я перебила:
– Это не плохо, милый. Совсем не плохо. Я просто взрослой себя почувствовала, глупо, да?
– Нет, почему? – улыбнулся Эст, заглянув мне в глаза. И у него покраснели, ну вот, расстроила. – Не глупо. Я вот сколько лет уже сам, и с тобой тоже, о тебе забочусь, а всё себя каким-то пацаном чувствовал. И только сейчас начинаю понимать, что я ведь мужчина, что у меня уже семья моя есть. Ты да Ниамо, пусть он и конь. И что?
– Да и всё, – хлюпнула я, тепло прижавшись к пыльному плечу щекой. – Пошли уже, а то живот бурчит.
«Прошлое в прошлом» – писал Микури-Аллория, – «если сожалеть о нём, можно упустить настоящее и лишиться будущего». Так и Эстэриол говорил иногда, когда вспоминал своё детство. Да и я старалась.
Мы обошли большую лужу и двинулись дальше. Уже через четверть часа далёкий дымный столб превратился в уютный, будто приглашающий, дым печной трубы. Хутор стоял на краю небольшого березняка, венчающего холм, окружённый
Время было ещё не позднее, мы вполне могли бы дойти и до деревни, но, не сговариваясь, свернули к хутору. Чего туда-сюда ходить-то? Всё равно надо и сюда заглянуть.
А на хуторе нам обрадовались как родным. Едва ворота отворились, и девчушка, что нам открыла, узнала кто мы и откуда, тут же чуть на шею не бросилась, причитая. Оказалось, что жена хозяина рожает, и роды очень тяжёлые – продолжаются больше суток. Местная повитуха выбилась из сил, стараясь помочь, но пока не преуспела, а деревенская колдунья отлучилась неделю назад в город, да так и не вернулась. Девчонку как раз послали узнать, не возвратилась ли колдунья – вдруг боги помиловать решили да дали ей знать, как она здесь нужна? Последняя надежда была на неё! Роженица была уже совсем слаба, хозяин рвал на себе волосы и цедил ядрёный самогон, но от переживаний так и не пьянел.
Но, по воле богов, последней надеждой оказались мы.
Эстэриол без лишних слов отцепил от себя заплаканную девочку, передал мне поводья Ниамо и уверенным шагом быстро направился в дом. Я, чуть отстав, пошла следом. За воротами распластался широкий двор, уходящий за дом справа, с хлевами и прочими хозяйственными постройками. Слева курятник и сараи, а прямо – большой белёный дом, где скрылся мой возлюбленный. Девочка забрала коня, чтобы отвести в стойло, а я, спешно доставая из сумки мешочек с зельями, поспешила в дом. Ну да, я не маг, да и травница начинающая, но хоть чем-то помогу. Если не роженице, то ревущим бабам и отчаявшемуся папаше. Всё же не зря с Инори на занятиях просиживала.
Хозяйскую спальню я нашла не сразу – в доме стояла оглушительная тишина. Когда я вошла, безмолвие нарушали лишь хриплое дыхание со стороны широкой кровати, где лежала бледная как Мора женщина, и тихие нашёптывания Эстэриола, полностью сосредоточившегося на работе. Я, стараясь не шуметь, подошла с другой стороны родильного ложа. Эст бросил на меня и мои зелья взгляд и кивнул, показывая, что справится сам. Тогда я принялась за остальных.
Достала склянку с успокаивающим и тонизирующим настоем, капнула несколько капель в кувшин с водой и дала выпить сначала повитухе, затем другим помощницам, сидящим на лавках по углам комнаты. Настой не только успокаивал, но и давал новые силы, что побледневшим и осунувшимся женщинам совсем не помешало бы. Что делать с хозяином, я не знала. Потому что, как будет реагировать зелье с алкоголем, предугадать не могла, ведь не знала ни количества, ни качества выпитого, поэтому решила пока просто понаблюдать за ним.
Ещё не совсем растолстевший, но уже лысеющий мужик лет сорока сидел на стуле подле кровати, уперев густые усы в ладонь, и глядел в одну точку. Тёмные круги под глазами говорили о бессонной ночи. Я невольно зауважала его. Не все будущие папаши так переживают за своих жён. Другой бы ушёл в деревню пить с мужиками и беспечно бы ждал, чем кончится, а этот явно переживает!
Мы с повитухой вздрогнули одновременно. Тишину разрезал звонкий писк, лицо хозяина вмиг преобразилось, будто он сбросил магический морок. Жилище тут же наполнилось криками радости и волнения. Эст держал на руках скрипящего и кряхтящего младенца в крови и слизи, и глаза у моего жениха были абсолютно дурными.