Вольные стрелки
Шрифт:
Он был делами связан с людьми, которых издавна было принято называть «особо приближенными» к верховной власти. На самом деле современный российский трон был до безобразия примитивен: он состоял всего из двух труб – нефтяной и газовой. Эта конструкция была намного устойчивее традиционной, основанной на трех точках опоры.
Он подъехал к воротам, опустил стекло в машине и нажал на кнопку на столбике. Ворота открылись, и генерал продолжил путь. Под тяжестью машины, проехавшей по металлическому настилу, сработало устройство, и ворота закрылись.
Разлогов открыл дверь ключом. В гостиной подошел к пульту и, набрав четыре цифры,
Цыплаков закрыл книгу. Он потерял контроль над собой и ситуацией, когда опустился в кресло и закинул ногу за ногу. Он пришел к выводу, что генерал Разлогов далек от определения «профессиональный разведчик». Пожалуй, его можно было смело назвать разведчиком-самородком. И его первые шаги в разведке были семимильными. Цыплаков подумал об одаренности генерала в тот момент, когда лестница скрипнула под чьими-то тяжелыми шагами.
Павлу некуда было деваться. Он не знал, кто поднимался по лестнице. Впрочем... Он неслышно подошел к окну и осторожно выглянул во двор. Чертыхнулся, увидев внизу машину хозяина особняка. Окна не пропускали шум с улицы, а двигатель машины работал тихо. Одно к другому...
Когда приехал генерал? Обратил ли он внимание на открытую дверь пожарного выхода? Интересно, нашел ли он в специальной литературе, которой сильно увлекался, информацию о том, что двери черного входа менее прочны, чем на фасаде, и злоумышленник, скорее всего, выберет для проникновения в дом именно эту дверь?..
Чертов пентхаус! Одна-единственная комната. Огромная. Но для Цыплакова она сжалась до спичечного коробка.
Он смог бы хоть что-то объяснить генералу, если бы встретил его здесь впервые...
Разлогов по духу был строевым офицером и с большим намеком на определение «боевой». Какая-то неустроенность проглядывала в его взгляде. «Может, раскаяние? – думал Цыплаков. – В каком направлении ведет наступление этот денежный вещмешок?»
Эти вопросы лезли ему в голову в то время, пока генерал поднимался на этаж. Теоретически он мог быть вооружен.Возможно, мог прицелиться и выстрелить.
По телу Цыплакова пробежала новая волна дрожи. Ему показалось, он приблизился к разгадке того, что в генерале привлекало своей таинственностью, к секрету... который охраняли дюжина спецназовцев.
Цыплаков рискнул выглянуть из-за кресла. В этот момент над полом показалась голова генерала. Еще шаг, еще ступенька, и над настилом показались золотистые генеральские погоны. Цыплакову показалось, что Разлогов приподнял голову, словно принюхивался. Еще шаг, и его правое плечо приподнялось...
Генерал потянулся рукой к кобуре. Чувство тревогисноваподсказало ему, что он в доме не один. С ходом времени все чаще ему мерещились тени там, где их быть не должно, он слышал звуки в абсолютной тишине. Он списывал все на нервы, на пошатнувшуюся было психику. Если бы не Глумов, который поддерживал его в трудную минуту, он бы свихнулся.
Разлогов освободил кобуру от пистолета и передернул затвор. Цыплаков ответил тем же, взяв конфискованную «беретту» на изготовку. Перестрелка с генералом российской армии в его
Лестница осталась позади. Генерал внимательным взглядом окинул помещение, прислушался, затаив дыхание. Он буквально превратился в слух, потому что сумел расслышать ворчанье кофеварки в столовой.
Цыплаков похолодел. Он не отключил мобильник. Ему в любой момент мог поступить звонок. Закон подлости распространялся на всех. «Если кого-то и поджидает неудача, – подумал он, – то, конечно, меня».
Мобильник. Тут его будто током ударило. Он вынул телефон одной рукой, не выпуская пистолета из другой. Краем глаза он видел генерала, сделавшего к этому времени пару шагов к центру комнаты, вооруженного табельным, вероятнее всего, пистолетом. Ну быстрее, поторапливал он телефонную прокрутку. Остро пожалел о том, что номер телефона генерала Разлогова в его адресной книге на букву Р, а не на Г: листать устанешь. Сколько номеров, о господи! Только сейчас он понял, какой бардак можно устроить в такой маленькой электронной штучке. Входящие сообщения уже не принимались – переполнено. Адресная книга – под завязку; в ней и нужные, и уже ставшие бесполезными номера. Вот и номера абонентов, фамилии которых начинались на букву Р, и генерал значился первым; информация по этому телефону значилась, как служебная.
Курсор упал на строчку с контактом. Цыплаков нажал на зеленую кнопку вызова и, как сам генерал сейчас, весь превратился в слух. Но один слушал ворчание кофеварки, а другой надеялся услышать телефонный звонок...
В доме кто-то есть? Генерал выгнул бровь. Но этого не может быть. На повторный вопрос, рожденный на несоответствии, ответить было куда проще: «Кто-то притаился наэтомэтаже?»
Генерал вздрогнул, когда внизу (ему показалось, буквально под ногами) раздался громкий телефонный звонок. Обычное треньканье вернуло генерала к реальности, отвлекло его от подозрений. Сколько же он оставался в воображаемом мире, навеянном необоснованными подозрениями?.. Хорошо, что недолго.
Он убрал пистолет и начал спускаться по лестнице. Однако снова бросил взгляд, когда его голова оказалась вровень с полом. Ничего.
Цыплаков ринулся вслед за генералом, отчетливо представляя его маршрут. С лестницы он повернет налево, в гостиную, пересечет ее по диагонали, утопая ногами в ковре, чтобы снять трубку телефона, находящегося в самом углу комнаты для приема гостей. Он спешит ответить на звонок и не станет оглядываться, в противном случае он увидит, как следом за ним спустился посторонний.
Вот черт, выругался Цыплаков. Он не мог точно сказать, есть ли зеркало в гостиной. Закрывать глаза и мысленно прогонять маршрут, вспоминая, не было времени. Счет шел на секунды. Но если зеркало все же есть, то генерал увидит в нем отражение незваного гостя.
Цыплаков повернул направо, бросив короткий взгляд в гостиную: генерал находился точно посередине комнаты.
В следующую секунду Цыплаков углубился в узкий коридор. Дверь пожарного выхода бесшумно открылась и закрылась, и Цыплаков мог сказать себе, что родился под счастливой звездой. Им завладело озорство, граничащее с развязностью, будто он хлебнул для куража и поднес трубку к уху. Тут же услышал голос Разлогова: «Слушаю, говорите!» И еле поборол в себе желание ответить: «Извините, я ошибся номером».