Вольные стрелки
Шрифт:
Широкая лесная полоса, блистающая яркой зеленью пальм, тянулась до самого подножия холма. За нею открывалась прерия, на которой паслось многотысячное стадо. Оно было слишком далеко от меня, чтобы я мог различить породы животных, но, во всяком случае, некоторые из них казались довольно тонкими и стройными. Вот где следует искать мулов.
Итак, мы отправляемся на это пастбище.
Предстояло пересечь лес, и я направился по тропинке, которая, как казалось, вела именно в нужном направлении.
Чем гуще становился лес, тем больше расширялась тропа. Через некоторое время она вывела
Я отрядил несколько человек на ту сторону реки и приказал им искать тропинку. Через десять минут до нас донесся зов Линкольна. Я перешел речку и нашел охотника на самом берегу. Он отодвигал загородку из сучьев и лиан, за которой открывалась узкая, но тонкая дорожка, уходившая от берега в лес. Плетеная загородка вращалась на воткнутом в землю шесте, как дверь, и, очевидно, была устроена для того, чтобы скрывать дорогу.
Отряд гуськом вступил на тропинку. Майор Блоссом не без труда протискался через проход на своем коне.
Пройдя несколько миль, переправившись через ряд речек и ручьев, пробившись сквозь густые заросли смоковниц и диких агав, мы вдруг заметили впереди просвет. Когда мы вышли из чапарраля, перед нами открылась прекраснейшая картина. Мы увидели широкий луг, который явно когда-то обрабатывался, но теперь был заброшен. Всевозможные цветы - целые заросли цветущих розовых кустов и желтых подсолнечников, купы кокосовых пальм и полудиких смоковниц - представляли редкое и очаровательное зрелище.
По ту сторону луга, из-за деревьев была видна крыша дома. Мы двинулись к нему.
Началась аллея, с обеих сторон обсаженная апельсинными деревьями, ветви которых сплетались над нашими головами.
Густая листва защищала нас от солнца; благоухали цветы; воздух звенел птичьим гомоном.
Приблизившись к дому, мы остановились. Я приказал людям соблюдать тишину и один пошел вперед - на разведку.
Глава Х
ПРИКЛЮЧЕНИЕ С КАЙМАНОМ
Аллея неожиданно вывела меня на лужайку. В центре лужайки высилась круговая живая изгородь из жасминных кустов.
За изгородью стоял дом, но с того места, где находился я, из-за жасминов виднелась только крыша.
Не находя в изгороди ни прохода, ни тропинки, я осторожно раздвинул кусты руками и заглянул внутрь. Зрелище, открывшееся передо мной, было так неожиданно, что я не сразу поверил глазам своим.
На невысоком холмике стоял дом причудливой и странной архитектуры. Стены его были выложены из бамбуковых жердей, крепко связанных между собою волокнами питы. Кровля из пальмовой листвы далеко выступала за стену и кончалась наверху деревянным куполом с крестом. Окон не было, дом и так весь просвечивал. Сквозь промежутки между жердями просвечивала внутренняя обстановка.
Дверью служила зеленая барежевая занавеска на пруте с кольцами. Она как раз была отдернута, и у входа я заметил диван и изящную арфу.
Вся постройка была похожа на огромную золотую клетку.
Вокруг дома расстилался сад. Здесь
Сзади, как темный фон картины, росла густая роща сучковатых широковетвенных олив; справа и слева - купы апельсиновых и лимонных деревьев. Золотистые плоды и яркие цветы резко выделялись на фоне серовато-желтых листьев. На каждой ветке одновременно хозяйничала весна и осень.
В больших вазах глазированного фаянса росли редкие экзотические растения, своей роскошной расцветкой увеличивавшие общую красоту вида.
Кристальный фонтан бил почти на десять метров в высоту и, опадая дождем радужных брызг, стекал ручейком по заросшему кувшинками и другими водяными растениями ложу, затем терялся в рощице величественных смоковниц. Питаясь обильно орошенной землей, эти смоковницы далеко и широко простирали свои ветви...
Людей не было. Казалось, этот роскошный тропический уголок был населен одними птицами. Павлин и пава торжественно выступали по траве, гордясь своим великолепным радужным оперением. У фонтана торчал высокий фламинго, чей красный цвет резко выделялся на фоне крупных зеленых листьев кувшинок. Певчие птицы щебетали на всех деревьях и в кустах. Пересмешник, взобравшись на самую высокую ветку, подражал монотонному крику попугая. Перцеяды перелетали с дерева на дерево или купались под брызгами фонтана, а колибри сидели на листьях ароматных цветов или, подобно играющим солнечным лучам, носились над газоном.
Напрасно обшаривал я глазами весь сад - людей не было... Но вдруг из рощи смоковниц до меня донесся серебристый женский голос. Взрыв веселого и звонкого хохота. Потом - ответный смех, несколько коротких восклицаний, плеск воды, разбрызгиваемой легкою рукой...
Сердце мое забилось. Первым моим движением было броситься вперед, и я, не теряя ни минуты, перескочил жасминную изгородь. Но в следующий момент я резко остановился, боясь наткнуться на то, чего не полагалось видеть...
Я собирался вернуться назад и уже занес было ногу, чтобы перешагнуть изгородь, когда к серебристому смеху присоединился низкий, мужской голос:
– Anda! Anda! hace mucho caloo! Vamos a volver. (Скорей, скорей! Становится жарко! Пора вернуться.)
– Ah, nо, Рере! Un ratito neas. (Ax, нет, Пепе! Еще немножко!)
– Vayo, carambo! (Ну, скорей, каррамбо!)
И снова - звонкий смех, хлопанье в ладоши, радостные вскрики.
"Ну, что ж, - подумал я, возвращаясь на газон.
– Раз там и без меня есть мужчина, было б глупо отступать..."
И я подошел к роще смоковниц, заслонявшей от меня людей, чьи голоса я слышал.
– Lupe! Lupe! Mira, que bonito! (Люпе, Люпе, погляди, какая прелесть!)
– Ah, pobrecito! Echalo, Luz! Echalo! (Ax, бедняжка! Пусти ее, Люс! Пусти!)
– Voy luego. (Сейчас.)
Я нагнулся и осторожно раздвинул крупные шелковистые листья. Очаровательное зрелище представилось моим глазам.
Я увидел круглый бассейн, диаметром в несколько сажен, со всех сторон окруженный высокими смоковницами, чьи гигантские горизонтальные листья прикрывали его от солнечных лучей.
Вокруг бассейна шел невысокий фарфоровый барьер с желто-зеленым орнаментом.