Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– И ты абсолютно права! — воскликнул Кавендиш, — Дело в том, что силуэт с обратным наклоном носа, и поперечный профиль с геометрией «амфора», согласно модельным исследованиям, обладает оптимальной мореходностью при высокой крутой волне. Эта конфигурации была незаслуженно забыта в течение ста лет, но в конце XX века вновь оказалась востребована в проекте американских эсминцев класса «Zumwolt». Правда, построено было всего три, в 2010-е годы, но…
– …Док Молли, — встряла Хрю Малколим, — ты давай, кушай, а то у тебя голодный вид. Лекцию Невилла можно воспринимать параллельно.
– Бесспорно, так, — подтвердил молодой
…И ужин (или поздний обед) доктора Калиборо прошел на фоне лекции о штормовой мореходности от неолита до постиндастриала. К моменту, когда суп-пюре был съеден, лектор успел убедительно доказать, что со времен Троянской войны ничего нового в судостроительной инженерии не произошло — ну, разве что, кое-какой тюнинг (замена корпусных материалов, двигателей, и навигационных приборов).
– Фантастически интересно! — заключила Калиборо, переходя к чаю, — Мне кажется, ты занимался историей строительной механики не меньше, чем физикой атмосферы.
– Это мое второе хобби, — ответил он, — когда я рисую в 3D, то думаю, откуда могли бы реально произойти некоторые здания и машины.
– Вот как? Это своего рода альтернативная история, я правильно понимаю?
– Можно сказать и так, — согласился Кавендиш.
– Замечательно! Мы еще поговорим об этом, ладно? А кто-нибудь в курсе, где Арчи?
– Он и Маргарет пошли смотреть космическую верфь, — сообщила Хрю.
– Гм! — глубоко скептическим тоном произнесла доктор Калиборо.
– …А если хочешь, — продолжила Хрю, — я сейчас позвоню в караулку, и кто-нибудь из вахтенных офицеров тебя проводит туда.
– ОК! Мне нравится эта идея! Буду тебе признательна, если ты организуешь это, а я пока посмотрю, что мне подарили…
…Подарок Гремлина оказался простым, но симпатичным костюмчиком, состоящим из шортов и жилетки неброского серо-бежевого цвета. Кажется, это был натуральный цвет материала. Материал странный, похожий то ли на льняное, то ли на бамбуковое волокно (вероятнее всего, что-то трансгенное — подумала доктор Калиборо). Так или иначе, ей с первой примерки понравился костюмчик, к которому, кстати, прилагались треккинговые сандалии, очень удобные. В общем, надев все это, Молли Калиборо решила, что обратно переодеваться не будет, а пойдет на «космическую верфь» в такой милой обновке…
Чего Молли Калиборо не ожидала, так это появления в качестве офицера-гида самого адмирала-президента Оникса Оуноко (с которым она ранее не встречалась «в реале», но хорошо знала в лицо по сеансам видеосвязи, как одного из дистанционных студентов).
– Какой сюрприз, Оникс! Я рада вас видеть.
– А я как рад, док Молли! Вы помните мою курсовую работу по тепловым машинам?
– Конечно, я запомнила. Большинство студентов выбрали не особенно оригинальные варианты поршневых машин. А у вас турбореактивная, и не с осевым компрессором, который обычно используется, а с центробежным, от которого инженеры реактивной авиации отказались еще в 1940-х. Меня это удивило… На некоторое время.
– На некоторое время? — переспросил он, — Значит, сейчас это вас уже не удивляет?
– Все верно. Если хотите, я изложу вам это по дороге на… Гм… Космическую верфь.
– Да-да, конечно. Следуйте за мной, док Молли.
Пройдя по тропинке до входа в тоннель, Молли Калиборо объявила:
– Потрясающе! Как в фантастическом фильме ужасов.
– Почему «казалось бы», док Молли? — спросил адмирал-президент.
– Потому, — ответила она, — что не существует спортивных самолетов под этот движок. Центробежные агрегаты «Aichi-Tarawa» CFU-4K, у которых диаметр четыре фута при частоте тысяча оборотов в секунду — на порядок больше, чем у обычной авиационной турбины, это что-то другое. Предполагая, что не только я замечу такую нестыковку, я позвонила Десмоду Нгеркеа. Ведь он не только президент Автономии Палау в составе Конфедерации Меганезия, но и председатель совета Колледжа-Лабораториума.
– И что вы ему сказали, док Молли?
– То, что сейчас говорю вам. Еще я добавила: любознательный физик заподозрит, что агрегат CFU-4K, это не колесо для компрессора авиа-движка, а ротор центрифуги для разделения изотопов в газовой фазе с целью добычи урана-235 или тяжелой воды. По слухам, новая фабрика тяжелой воды на Табуаэране работает на таких центрифугах.
– Кто-то пронюхал… — буркнул адмирал-президент.
– Да, — она кивнула, — кто-то из журналистов уже опубликовал версию о производстве изотопно-сепарационных центрифуг под видом авиа-компрессоров для ТРД. поэтому реальный проект турбореактивного самолета с таким компрессором был нужен. Как я написала Десмоду, во избежание подозрений, надо бы втиснуть этот агрегат во что-то летающее. Оно выйдет кривое и страшное, но хоть как-то ослабит негативные слухи.
Оникс Оуноко пару раз цокнул языком, и заключил:
– Тогда, док Молли, получается, что этот космоплан не наш с Десмодом, а ваш.
– Чего я не понимаю, — ответила она, — так это при чем тут космос.
– Док Молли, — произнес адмирал-президент, — я бы хотел предложить вам маленький безобидный сговор о космоплане. Я говорю про наш самолетик KU. Он получился не слишком кривой и страшный, в чем-то даже симпатичный, и расчетный динамический потолок для него получается 40 километров, почти космос.
– Космос, — сообщила она, — официально начинается с высоты 100 километров. Линия Кармана. Есть, правда, британская версия границы: 50 миль, или 80 километров, но в любом случае, не 40. Так что называть это KU космопланом методически неверно.
– Но, док Молли, — возразил он, — для зрителей CNN даже 30 километров это космос. Мы сделаем документальный фильм — я видел такое кино из кабины истребителя MiG-25 с высоты 30 км. Как бы космос. Жулики-русские на старых MiG-25 продают в Сайберии космические туры по цене 10 тысяч долларов. Богатые японцы и янки это покупают, и довольны. А мы дадим несколько взяток японским телевизионщикам, и будет четко!