Волонтеры Челкеля
Шрифт:
– Ростислав… Александрович… там…
– Наташа! – ахнул капитан, помогая девушке встать. Берг помотала головой:
– Я сама… Степан…
Ростислав вгляделся в темноту и вдруг услышал топот множества ног. Это были не собаки – люди. Уже были видны темные силуэты, приближавшиеся ровным, почти как на учении, строем. Будь Ростислав один, он бы, пожалуй, остался и потратил бы все обоймы, лежавшие в кармане полушубка. Но рядом стояла Наташа, а у входа караулил розовощекий археолог из штата Индиана…
– Уходим…
Капитан, взяв девушку
Девушка была почти без сознания. По лестнице уже спускались монахи, Валюженич им что-то объяснял, показывая то на Арцеулова, то на вход, а Ростислав все смотрел в окно, на темный склон, по которому ползли щупальца прожекторов. Где-то рядом был Косухин. Итак, пока он спал и видел геройские сны, красный командир Степа проник каким-то чудом в Шекар-Гомп, нашел Наташу, вырвал ее из лап нелюдей, а сам остался там. Ему, герою Ледяного похода, довелось лишь прогуляться по склону котловины.
Берг отвели в комнату. Цронцангамбо помазал ей виски мазью, издававшей легкий терпкий запах. Девушка застонала, но монах провел рукой над ее головой и что-то зашептал. Через минуту послышалось тихое ровное дыхание – Наташа спала.
– Они говорят, что к утру с мадмуазель все будет в порядке, – прокомментировал Тэд. – Ростислав, но как же Стив? Может, я посижу у входа, вдруг, он все же…
– Да, конечно… – выдавил из себя капитан.
Они по очереди дежурили остаток ночи, но Шекар-Гомп молчал. Затем из-за гор медленно выплыло холодное зимнее солнце, и от лагерных ворот в сторону черного провала потянулись долгие вереницы тех, кого монахи называли «варда». Начался еще один день странной жизни бывшего монастыря.
Степа не вернулся.
В девять утра Арцеулов взглянул на часы, затем на ненавистный монастырь, покачал головой и поплелся обратно. Еще с порога он услыхал голоса: Наташин и Тэда.
– Проснулись, Наталья Федоровна? – Арцеулов попытался улыбнуться. – Вижу, уже познакомились с мистером Валюженичем?
– Да. И даже нашли с ним общих приятелей. Париж – город маленький… Ростислав Александрович, я знаю – это почти невозможно, но все-таки – помогите Степану! Иногда люди обязаны помогать друг другу. Белые они, зеленые, красные – все равно…
– Понимаю, Наталья Федоровна, – кивнул капитан.
– Нет, не понимаете! – нахмурилась девушка. – Шекар-Гомп… Живому человеку там нечего…
– Хорошо, – капитан помолчал и перешел на английский, чтобы Валюженич тоже мог участвовать в разговоре. – Наталья Федоровна, постарайтесь как можно подробнее рассказать, что вы там видели…
– Подробнее… Подробнее, господа, не получится, – вздохнула Берг. – Нас держали в домике возле аэродрома и каждый день, точнее, каждую ночь водили на нижние этажи…
– Нас?
– Нас… –
– Мадмуазель Берг, – не выдержал Тэд. – Не могли бы вы… поточнее? Мертвецы, оборотни, големы… Может, это просто люди с поврежденной психикой?
– Я не биолог, – чуть подумав, ответила Берг. – Холодные, как лед, руки, неподвижные зрачки, в случае ранения кровь не течет… И необычайная сила…
– Оу, зомби! – воскликнул Валюженич. – В детстве я зачитывался Карлом Маем…
– Я тоже… Часть из них и вправду похожа на зомби – двигаются, как марионетки, почти не разговаривают…
– Бессмертные Красные Герои, – кивнул Арцеулов.
– Тут такие во внутренней охране – и тоже с голубыми свастиками, причем большинство – европеоиды. Но есть и другие. Люди как люди – только руки холодные, и глаза на свет не реагируют… Один такой беседовал со мною…
– Вроде Венцлава, – вновь вставил капитан.
– Вроде господина Венцлава, – согласилась Наташа. – Эти командуют. Есть тут и обыкновенные бандиты, из местных…
– Мадмуазель Наташа, – вмешался Валюженич, – извините за патологоанатомическое любопытство… Монахи говорят, что в монастыре работают «варда» – или «барда», если на общетибетском наречии. Так здесь называют местных зомби…
– На стройке работают обычные люди. То есть, не совсем обычные, но все-таки люди. Я видела их – они пробивают дополнительные тоннели на нижних ярусах подземелий. Это местные, из соседних селений. Правда, они тоже странные – как будто накурились опиума.
– Вполне возможно, – пожал плечами Ростислав.
– Может быть… Но мой коллега по несчастью – тот самый психолог, он из Казани, работал в знаменитой тюремной лечебнице. Так вот, он уверял, что это не наркотики, а что-то иное. В общем, из-за этого господа большевики и заинтересовались Шекар-Гомпом…
Берг помолчала, затем закурила, но после нескольких затяжек закашлялась и бросила папиросу.
– Извините, господа… Шекар-Гомп, как вы уже, кажется, знаете, построен на том месте, где находится «рана», пробитая копьем местного бога в теле какой-то бабы-яги…
– Бранг Сринмо, – подсказал Тэд. – Мадмуазель Наташа, это не совсем баба-яга. Баба-яга – персонаж славянского фольклора…
– Догадываюсь, – улыбнулась девушка. – Так вот, с точки зрения физики, эта «рана» – открытый источник неизвестного излучения. Мы называем его «Синий свет». Его исследованием наша группа как раз и занималась. Оно необыкновенной силы, напрочь глушит радиоволны, но для человека относительно нейтрально, даже несколько тонизирует, но не более…
– Наверное, потому монахи и поставили здесь монастырь, – предположил Арцеулов.