Волонтеры Челкеля
Шрифт:
Перед глазами Степы встала страшная глиняная личина, красноватые огоньки маленьких глаз… А Наташа считала Бриарея игрушкой!
– Неужели это все серьезно? – удивился Арцеулов, пряча письмо. – Ну, знаете!..
– Видел бы, так не спрашивал! – буркнул Косухин.
– Ладно, учтем! Отверстие на спине против сердца и реакция на льющуюся кровь… Письмо нужно сжечь… Ну, пошли?
Они миновали центр, оказавшись в переулках Замоскворечья. Арцеулов то и дело поглядывал
– Я обещал вам сюрпризы, Степан. Прошу!..
Косухин не поверил своим глазам. Надпись на входом в двухэтажный особняк вещала: «Дхарский культурный центр».
…Январская стужа, заброшенную таежная деревенька, ссыльный учитель. Дхары – они же «дары» и «дэрги»…
– Зайдем? Вас там ждут, Степан!
– Что? – еще более изумился Косухин. – Родион Геннадиевич?
Ростислав кивнул:
– Я был тут неделю назад. Господин Соломатин – директор центра. Он приехал сюда в конце прошлого года…
Бывшего ссыльного они нашли в огромном кабинете на втором этаже, заваленном кипами книг, брошюр и плакатов. Висевший на стене портрет Карла Маркса придавал помещению необходимую революционную респектабельность. Родион Геннадиевич долго жал им руки и усаживал на стулья. Увы, стулья оказались колченогие, и Косухин предпочел устроиться прямо на стопке книг.
– Очень хорошо, что вы зашли, товарищи! – директор центра улыбнулся и кивнул на груду литературы. – Первые дхарские учебники! Мы издали букварь, книжку для чтения для младших классов и пособие по арифметике. У нас уже три дхарские школы!
– Поздравляю, Родион Геннадиевич! – с достоинством кивнул Степа. – Советская власть – она всегда за права угнетенных народов…
Он бросил взгляд на Арцеулова, но беляк сделал вид, что ничего не слышит.
– Рад видеть вас обоих, – продолжал бывший учитель. – Честно говоря, после той нашей встречи я изрядно волновался… Война кончилась – как хорошо! Столько дел!.. Еще пять лет назад такое казалось невозможным – дхарские школы! Сейчас мы ведем переговоры с Институтом Востока, чтобы создать там дхарское отделение. Выходит, и мои скромные исследования кому-то понадобились…
– Это все Советская власть – власть трудящихся! – вновь подчеркнул Степа. Проклятый беляк и ухом не повел, а Родион Геннадиевич охотно кивнул:
– Да, я заблуждался. Не верил большевикам – и вот посрамлен в своем неверии. Вчера я был в наркомате национальностей и говорил с товарищем Сталиным – такой, представьте, приятный человек!..
Степа хотел еще раз ввернуть фразу о заслугах диктатуры пролетариата в деле возрождения прежде отсталых народов, но Арцеулов опередил, водрузив на стол саквояж:
– Господин Соломатин, ваши знания действительно очень нужны. Мы к вам обращаемся как к эксперту.
Он аккуратно выложил на стол деревянные таблички и отдельно – странный серый камень. Тут только Косухин сообразил, зачем его сюда привели.
Соломатин долго разглядывал таблички, еще дольше – камень. Наконец, он взглянул на гостей, и взгляд его был очень серьезен:
– Не смею спрашивать, откуда это…
– Безбаховка, в Таврии. Из коллекции графа фон Вейсбаха, – сообщил Ростислав. Бывший учитель пожал плечами:
– Увы, не слыхал. А таблички, если не подделка, очень древние…
– Дхарские? – не удержался Степа.
– Не уверен. Сейчас дхары пишут обычным звуковым письмом, тридцать две буквы в алфавите. А это иероглифы. Что-то подобное я видел, но не на Урале. Может, это из Европы? Там тоже когда-то жили дхары…
– Эти… дэрги? – вновь не вытерпел Косухин, вспомнив рассказы Тэда.
– Дэрги или дары. Правда, это лишь гипотеза. Во всяком случае, у так называемых «серых» дхаров есть предание, что они когда-то владели чуть ли не всем миром. Предание темное, старое. Вроде бы когда-то дхары были светом…
– Как? – не удержался и Арцеулов.
– Были как свет, – повторил Соломатин, – «Эхно лхамэ», если по-дхарски. Потом они вмешались в людские дела и стали такими, как люди, а затем превратились в чудищ-оборотней. Некоторые связывают это предание с легендой о Логрисе и лограх…
Косухину вновь вспомнились разговоры Тэда и Карно. Выходит, все эти сказки, а по-научному – мифы, хорошо известны!
– Я слыхал, что было четыре, как их, реликвии, – осмелился заметить он. – Меч, потом корона, ножны и кольцо…
– Это не дхарские предания, – усмехнулся бывший учитель. – Приятно видеть, товарищ Косухин, насколько серьезно вы увлекаетесь мифологией! Но связывать легенду о четырех реликвиях логров с дхарами излишне смело. У нас нет преданий о короне и ножнах. Правда, дхарские гэгхэны – вожди – имели какой-то Черный Меч, но такие легенды есть у всех народов.
– Позвольте, а кольцо? – перебил Ростислав. – Мой перстень, помните?
…Странное свечение, лунный диск в морозном небе, смутный образы, мелькнувшие внутри серебряного ободка…
– Волшебное кольцо – сквозной образ всей мировой мифологии. Возьмите хотя бы Нибелунгов… У дхаров тоже было нечто подобное – Перстень Вагров. Но ваше кольцо, Ростислав Александрович, все же другое. Я специально уточнил – в Перстне Вагров был большой светящийся камень…
В этих словах Косухину послышалось что-то знакомое. Ну да! Светящийся камень был в перстне Артура!
– Кольцо любопытное, – заключил Родион Геннадиевич. – Как ученый, могу предложить отдать его в серьезную лабораторию. А вот как потомок жрецов-дхармэ…