Волонтеры вечности

Фрай Макс

— Это потому, что вы очень злой человек, — улыбнулся я. — И чужие страдания доставляют вам извращенное удовольствие.

— Правильно, — согласился Джуффин. — Слушай, Макс, сделай доброе дело. Если уж ты их царь, прикажи им сменить головные уборы, а то срам один! Почему они не купят себе тюрбаны или, скажем, шляпы?

— Чем ниже уровень культурного развития народа, тем сильнее их приверженность традициям! — заметил Лонли-Локли.

— Наверное, — рассеянно кивнул шеф. — Ладно, все это хорошо, но нужно бы и делом заняться. Приведите-ка мне

этого мастера маскировки, Вариха Ариаму. Парень нужен мне живым и здоровым, но если вы его как следует напугаете, скажу спасибо.

— Ладно. — Лонли-Локли направился к выходу. — Пошли, Макс! Или ты теперь предпочитаешь свое царское имя? В конце концов, ты имеешь на него право…

— Кто бы говорил! — проворчал я, поднимаясь со стула. — Сам же знаешь, что никакой я не Фангахра!

— Это не имеет значения, — равнодушно сказал Шурф. — Если люди считают, что ты — их царь, ты и есть в некотором роде царь, со всеми вытекающими последствиями.

— В гробу я видел эти последствия! — буркнул я. — Пошли уж, философ!

На улице я подошел к служебному амобилеру. Возница вздохнул и покинул свое место. Все наши служащие уже давно усвоили, что я всегда сам сажусь за рычаг.

Мое внимание привлекло громкое пение. Обрывки песни долетали до нас откуда-то издалека.

Прибыл он на закате,«Бурунный Шип» вспенил волны,В тот город, где скрылся хитроПрезренный Мудлах коварный.С ним множество Острозубов,Желают крови Мудлаха…

— Что это, Шурф? — изумленно спросил я.

— А, ты только теперь услышал? Это наш добрый друг Алотхо Аллирох исполняет новую песню о своих подвигах для леди Меламори Блимм на Королевском мосту, если мне не изменяет чувство направления…

— Что?! — Я совсем обалдел. — И ей это нравится?

— Полагаю, да. Если бы ей не нравилось, она бы велела ему заткнуться. Ты же знаешь леди Меламори…

— Думал, что знаю, — я пожал плечами. — Нет, он просто великолепен, этот «предводитель двух полусотен Острозубов», но слушать его песни… Я бы не выдержал!

— Дело вкуса! — невозмутимо заметил Лонли-Локли. — Поехали, Макс. А то ты говоришь, что песня плохая, а сам слушаешь ее, открыв рот. Тебе не кажется, что это непоследовательно?

— Кажется! — рассмеялся я. — Какой ты мудрый, Шурф, мне даже страшно делается!

Я взялся за рычаг амобилера, и мы рванули с места под лирический рев графомана Алотхо:

…пришел он и встретил деву,Но меч не скучает в ножнах…

— Кошмар! — резюмировал я. — Это же типичное нарушение общественного спокойствия!

— Тебе неприятно?.. — осторожно начал Шурф.

— Нет, что ты. Все в порядке. Этот Алотхо изумительный парень,

я рад, что им с Меламори не слишком скучно, и все такое, но когда я слышу плохие стихи, я зверею!

— Да? — невозмутимо переспросил Шурф. — А что, это действительно так уж скверно? Я, признаться, люблю произведения поэтов Арвароха: им свойственна особая, мужественная невинность, которая наделяет художественное высказывание осязаемой, первобытной подлинностью…

Я вздохнул. О вкусах не спорят. По крайней мере, о них не спорят с сэром Шурфом Лонли-Локли, спорить с которым вообще бесполезно. Парень ловко пресекает не только «ненужные жизни», но и ненужные мнения. Мне еще учиться и учиться.

Через несколько минут мы остановились возле желтого двухэтажного дома на улице Пузырей. Лонли-Локли аккуратно снял защитные рукавицы. Его смертоносные перчатки сверкнули в сгущающихся сумерках. Безумный голубой глаз сердито уставился на меня с левой ладони. Я невольно поежился: до сих пор не могу привыкнуть к этому нововведению.

— Пошли, Макс. Надеюсь, он дома. Леди Меламори будет не очень-то довольна, если ей придется ехать сюда и становиться на чей-то след.

— Ну да, — кивнул я. — Тогда ей не удастся дослушать песню!

Мы вошли в дом, стараясь производить как можно больше шума. Почему-то считается, что сотрудники карательных органов должны быть жуткими хамами, да еще и с нарушенной координацией движений: только при выполнении этих условий население соглашается нас бояться.

Мы сделали, что могли. Я так усердствовал, грохоча сапогами, что у меня пятки заболели.

Изящный молодой человек выглянул из дальней комнаты второго этажа. При виде Лонли-Локли его лицо вытянулось от ужаса. Потом он увидел меня и окончательно обмяк.

Откровенно говоря, одного из нас было вполне достаточно для ареста Варихи Ариамы, бывшего старшего Магистра Ордена Медной Иглы: не такой уж он был важной птицей! Но шеф тоже иногда не дурак перегнуть палку…

— Что случилось, господа? — побелевшими губами спросил незнакомец.

— Мы вынуждены ненадолго оторвать вас от дел, сэр Ариама, — вежливо сказал Лонли-Локли. — Почтеннейший Начальник Тайного Сыска будет чрезвычайно признателен, если вы уделите время для беседы с ним.

— Наверное, вам нужен мой отец, сэр Вариха Ариама, — робко предположил молодой человек. — Я не знаю, где он сейчас, но…

— В любом случае вам придется отправиться со мной, — сэр Шурф был неумолим. — Может быть, этот господин говорит правду, а возможно, выдает себя за собственного сына: такие случаи при аресте — не редкость, — объяснил он мне. — Сэр Джуффин, пожалуй, сам разберется.

— Тогда я лучше останусь здесь, — решил я. — И вызову Меламори. Если этот господин и правда не тот, кого мы ищем, для нее тут найдется работа.

— Это разумно, — кивнул Шурф. Он обернулся к нашему пленнику. — Идемте, сэр. Если вы говорите правду, беседа не отнимет у вас много времени.