Волонтеры вечности
Шрифт:
Да, кстати, о Мантии. До меня наконец дошло, что, если уж занимаешься уборкой, неплохо бы переодеться. Пришлось вернуться в спальню. Тонкая домашняя скаба сделала жизнь вполне сносной. Лучше поздно, чем никогда, конечно…
В гостиной меня ожидало прискорбное зрелище: дорожная сумка, с которой я ездил в Кеттари, все еще стояла в самом центре комнаты. Армстронг жизнерадостно гонял по полу мою волшебную подушку, не испытывая никакого священного трепета перед чарами сэра Мабы Калоха. Элла меланхолично теребила краешек драгоценного кеттарийского ковра, который, к величайшему моему позору, все еще стоял
Суровые будни Тайного Сыска сделали меня настоящим героем. Пару лет назад я бы, несомненно, дрогнул, а теперь лишь кратко выругался и взялся за дело. Через полчаса мой обеденный стол был чист, как небо над пустыней. Это показалось мне хорошим началом: еще недавно его поверхность была равномерно покрыта толстым слоем какой-то мелюзговой чепухи, у которой хватало наглости считать себя нужными вещами. Поскольку у меня не достало мужества просто закрыть глаза и выкинуть эту ерунду к Темным Магистрам, пришлось ее разбирать…
В дверь осторожно постучали. Это был мой ужин в сопровождении перепуганного заспанного курьера из «Жирного индюка». У меня хватило благородства сказать ему «спасибо», так что парень с грехом пополам пережил нашу встречу. Все к лучшему: славное заведение этот «Жирный индюк», мне вообще везет на хороших соседей!
Немного перекусив, я подвергся жестокому натиску нового приступа лени, но стиснул зубы и яростно взмахнул тряпкой. Битва за чистоту продолжалась. Еще через два часа, когда дело действительно подходило к концу, а я чувствовал себя так, словно последнюю тысячу лет посвятил добросовестному труду на каменоломнях, в дверь снова постучали.
— Заходите, не заперто! — рявкнул я. — Мальчика нашли двери вам открывать!
Физический труд никогда не способствовал улучшению моего характера. Скорее наоборот. Кроме того, какой смысл быть душкой, если все население Ехо принимает тебя за какого-то запредельного дохлого монстра… Все-таки поучительная беседа с капитаном Шихолой оставила неизгладимый след на нежной поверхности моей смешной души!
Я услышал звонкий хлопок двери, быстрый перестук шагов в холле, и в дверях появилось изумительное создание природы, пингвинью округлость которого не скрывали даже тяжелые складки не по сезону теплого лоохи. Впрочем, под темно-синим тюрбаном скрывалась весьма привлекательная физиономия. Где-то я ее уже видел… Ах, ну да, конечно! Незнакомец был чрезвычайно похож на портрет поэта Аполлинера, в этом Мире никому не известного. «Неужели тоже поэт? — саркастически подумал я. — Ну-ну, посмотрим… Только поэта мне сейчас и не хватает!»
— Служишь у сэра Макса, парень? — жизнерадостно спросил мой гость.
Грешные Магистры, он еще и картавил! Впрочем, у него получалось довольно обаятельно.
— И как тебя угораздило, ты хоть сам-то впиливаешь?
— Что делаю? — заинтересованно переспросил я, приступая к предпоследнему на сегодня обряду очищения: быстрой пробежке с мокрой тряпкой по почти чистой гостиной.
— А, ты не впиливаешь?.. Не понимаешь?
— Я не врубаюсь, — усмехнулся я. Теперь была его очередь удивленно хлопать своими прекрасными миндалевидными глазами. Вот и нашла коса на камень, встретились сленги двух разных Миров! Мне захотелось
— Кто ты, радость моя? — полюбопытствовал я, приступая к восьмому подоконнику. Дырку в небе над этим грешным дворцом и над сэром Джуффином Халли, присмотревшим для меня эту «скромную квартирку»!
— Я — сэр Андэ Пу, ведущий репортер «Королевского голоса»! — гордо заявил пришелец. — Ты впиливаешь, парень? Не из какой-нибудь «Суеты Ехо», а…
— Именно «ведущий»? — с сомнением спросил я.
Что-то не помнил я такой фамилии. При моей страсти к истреблению макулатуры это было довольно странно… Впрочем, все может быть, у меня плохая память на имена.
— Ну один из ведущих, какая разница! — смущенно пожал плечами мой пингвиноподобный друг. — Наш редактор, сэр Рогро Жииль, попросил меня написать о кошках сэра Макса, которые когда-нибудь станут родителями первых королевских кошек, и я решил, что мне просто необходимо встретиться с сэром Максом, хотя эти трусливые плебеи, мои коллеги, рассказывают про твоего господина страшные вещи… А не надорвешься угостить меня камрой, дружище?
Обернувшись, я обнаружил, что это чудо природы уже восседает за моим столом и сумбурно переставляет чашки. Стоило наводить порядок!
— Посмотри в кувшине, — буркнул я. — Может быть, там что-то осталось, не помню!
Тихое бульканье положило конец моим сомнениям. Я тяжело вздохнул и приступил к последнему пункту увеселения: начал разворачивать тяжеленный кеттарийский ковер. Если уж у меня хватило дури привезти с собой эту махину, то так мне и надо!
— А сэр Макс скоро придет? — с набитым ртом поинтересовался Андэ.
Черт, он еще и мой завтрак прикончил!
— Не знаю! — сердито сказал я. — Когда захочет, тогда и придет! А я иду спать, так что вынужден прервать твою трапезу…
— Да расслабься! Я могу остаться внизу и подождать его в гостиной, — заявил Андэ. — Заодно познакомлюсь поближе с этими кошками… Где они, кстати?
— Полагаю, у меня в постели, — вздохнул я. — А тебе не приходит в голову, что ты можешь просто прийти попозже?
— Ты не впиливаешь! — в панике затараторил Андэ. — Я должен показать свою работу редактору не позже, чем завтра. Если вечером сэра Макса не будет дома — это караул! А если я даже кошек не увижу — все, полный конец обеда!..
В его глазах было столько печали, что мое каменное сердце дрогнуло. Я призывно загрохотал пустыми кошачьими мисками, с лестницы немедленно раздался тяжелый топот коротких лапок. Мои зверюги никогда не упускают возможность лишний раз заморить червячка.
— Вот они! — гордо сказал я, наполняя миски. — Наблюдай, изучай, только не вздумай покушаться на их пищу: за это они и убить могут. Вцепятся в горло — и хана!
— И что? — переспросил Андэ.
— Хана! В смысле — финиш. Не врубаешься?
— А-а… В смысле — дело плохо? Где ты учился, парень?! У нас в Высокой Школе в таких случаях говорили: конец обеда! Но я впиливаю!.. А вообще, как у вас в доме с едой? Я имею в виду, сэр Макс — богатый парень и, наверное, не разорится…
— Он-то не разорится! — рассмеялся я. — Только ты вряд ли найдешь в этом доме что-то съедобное. Я уже нашел и съел все, что было.