Шрифт:
Скворцов медленно разомкнул дрожащие веки. Белым размазанным пятном над ним нависал потолок. Сделал попытку подняться… Не получилось. Тела Алексей совершенно не чувствовал, онемевшие конечности наотрез отказывались слушаться. И только легкий холодок, пробегающий по коже покалывающей волной, говорил о том, что он еще жив.
«Белые стены. Белая дверь. Все белое. Видимо, я в больнице, – пронеслось в голове. – И эхо… Такое казенное эхо бывает только там». За стеной послышался отдаленный топот. Стуча и шаркая каблуками по гулкому бетону, кто-то шел вдоль невидимого коридора. Из постепенно нарастающего шума можно
– Вот в этой комнате мы его и разместили, товарищ полковник, – раздался чей-то незнакомый баритон.
Дверь открылась, и в комнату вошли трое. Облаченные в белые халаты мужчины подошли к кровати Алексея.
– Я вижу, капитан пришел в себя, – сказал один из посетителей.
Скворцов сразу узнал этот голос. Перед ним был командир, полковник Цушко. Рядом стоял также хорошо знакомый человек. В неясном фокусе приоткрытых глаз Алексей различил заместителя командира СОБРа подполковника Разина.
– Думаю, не совсем, – ответил третий, незнакомый мужчина в круглых очках. – Судя по расширенным зрачкам и частому дыханию, – нет. Нужно еще какое-то время. Все, что могли, мы сделали. Сейчас главное не перестараться.
– Доктор, – обратился к незнакомцу Цушко. – Погибло очень много людей. Здоровых, хорошо обученных и физически крепких парней. Единственный выживший из целого взвода спецназа находится перед нами в беспомощном состоянии. У всех без исключения, я подчеркиваю, у всех: руководства, родственников, матерей и жен, потерявших своих близких, имеется огромное количество вопросов к этому человеку, которые должны найти четкий и вразумительный ответ. Надеюсь, вы понимаете, какая ответственность сейчас лежит на ваших плечах?
– Делаем все, что в наших силах. Произведен отбор анализов. Некоторые пробы, для углубленного исследования, даже отправлены в Москву. Но, к сожалению, мы до сих пор не знаем, с чем имеем дело. Происхождение психоза пока неясно. Как только действие транквилизатора закончится, вновь попробуем возобновить с ним контакт.
– Сколько времени нужно еще?
– Трудно сказать. Чтобы обездвижить вашего взводного, понадобилась лошадиная доза успокоительного. Все зависит от индивидуальных особенностей организма. Может, час, может два, а может, пять минут пройдет – и он восстановится.
Человек в очках склонился над Скворцовым, и капитан явственно ощутил тошнотворный запах разлагающейся плоти у своего лица. Круглые стекла в роговой оправе показались ему огромными, разбитыми на сотни крохотных фасеток мушиными глазами, в которых, словно в мелких осколках зеркал, отражалось лицо Алексея. Доктор широко улыбнулся. Губы незнакомца пугающе поползли в стороны и растянулись так, что их уголки исчезли где-то за ушами, превратившись в тонкую уродливую трещину. Челюсть отошла вниз, рот открылся. Из его черноты что-то выползло. Что-то мерзкое и длинное, с бесчисленным множеством заостренных членистых лап. Отвратительного вида тварь, извиваясь, протиснулась наружу и вывалилась прямо на грудь Скворцову. Шевеля усиками и быстро перебирая лапками, сколопендра проворно скользнула под покрывало, затерявшись где-то в складках ткани… Человек-муха выпрямился.
– Я думаю, все будет хорошо, – сказал он.
– Хорошо уже не будет, – мрачно произнес полковник. –
– Все под полным контролем, товарищ полковник. Пациент надежно зафиксирован, – ответил доктор и одним движеньем откинул простыню…
Периферийным зрением Скворцов увидел собственное тело, обнаженное и распятое в виде звезды. Широкий матерчатый ремень проходил поперек груди. Руки и ноги капитана были разведены в стороны и туго привязаны к краям кушетки за запястья и лодыжки.
«Это всего лишь кошмар. Нереальность, абсурд, который может быть только во сне. Нужно лишь проснуться, и это все исчезнет», – пронеслось в голове Алексея. Капитан закрыл глаза и с силой сжал веки. «Нужно лишь проснуться», – повторил он. Но кошмар продолжался… Цепляясь
– По-моему, он что-то хочет сказать, – произнес Цушко. – Мне показалось, капитан пошевелился.
– Рефлекторное сокращение мышц. Реакция на изменение температуры окружающей среды, – незамедлительно ответил человек в круглых очках, накрывая Алексея простыней. – Когда придет время, он сам нас позовет.
«Неужели они ничего не видят и не слышат?! Где я?! Почему здесь нахожусь? Почему раздет и привязан? И что это за мерзкая тварь все время ползает по моему телу? А все делают вид, что ее не замечают!»
– Что у нас со временем? – спросил Цушко, обращаясь к Разину. Тот достал из внутреннего кармана гражданского костюма, поверх которого был накинут белый халат, толстый кожаный блокнот. Полистал страницы.
– До двух свободны.
– Петр Алексеевич, – обратился Цушко к врачу: – В клинике есть комната, где мы могли бы подождать, пока капитан не придет в себя?
– Конечно, – ответил доктор. – В ординаторской… Чайник. Телевизор…
Все трое одновременно повернулись и направились к выходу. Алексей сделал еще одну попытку и что было сил закричал им вслед. Но посетители даже не замедлили шаг. Задержавшись на пару мгновений в дверях, идущий последним доктор обернулся. На лице человека-мухи вновь появилась пугающая улыбка. Зловеще сверкнув в темном проеме стеклами очков, он осторожно прикрыл за собой дверь. Как только шаги в коридоре удалились и совсем стихли, к огромному ужасу Алексея простыня на его груди зашевелилась. Шаря по лицу капитана длинными тонкими усами, наружу выползла извивающаяся мерзкая тварь…
Столбик термометра уже к полудню перевалил за тридцать. Принесенное с южным ветром долгожданное тепло наполнило небо дождевыми облаками и веселыми раскатами кратковременных гроз. Первая декада прохладного июня, к ликованию огромного количества отдыхающих, сменилась настоящим летним зноем, и за город потянулись вереницы машин, заполнив суетливым движением раскаленные автострады. Жара в регионе, как передавали синоптики, установилась с превышением температурных норм, и надолго…