Волшебная голоша, или Необыкновенные приключения Вадима Смирнова, его лучшего друга Паши Кашкина и 33 невидимок из 117-й школы
Шрифт:
Они пришли в сто семнадцатую школу, вошли в свой пятый класс. У Димки и Паши просто сердце защемило, когда увидели они и ребят, и родителей, и учителей.
Вера Сокольникова открыла заседание штаба невидимок. Наши друзья рассказали о своих московских приключениях, об институте профессора Верхомудрова, о разговоре с Кузькой.
– Ребята!-сказала Вера.-Ребята! У одного из нас, у Димки Смирнова, есть возможность снова стать видимкой. Он единственный, кто связан с волшебником
– Давай, Димка! Становись видимым...
– Ребята! Мне...
– Ладно, ладно! Не рассуждай. Чего там!
– Ну хорошо...
Ахалай-махалай,
Крони-брони-чепухай!
Эки-веки-чебурек
Стань обычным, человек!
– Ребята! Ребята!-закричала вдруг Вера Сокольникова.
– Куда же вы пропали?! Я вас НЕ ВИЖУ! Ребята!
– Зато я тебя вижу,-сказал Анатолий Петрович.-Ты уже становишься видимой...
– Ой, как здорово, ребята!.. Постойте! А как же Димка?
– А я остаюсь со всеми. Я не могу быть видимым и не хочу, пока хоть один человек в классе остается невидимкой... Ведь это все произошло по моей вине. Значит, мне... Ну, в общем, если бы я воспользовался единственной возможностью стать видимым только для себя-какой же я тогда пионерА А Вера-она молодец... Ну вот...
И тогда над партами стали сгущаться легкие облачка. Вот они все плотнее и плотнее. А еще через минуту сидели в классе тридцать три ученика, стоял вожатый, на плечах у которого появилась голова, снова "выросли" усы у Анатолия Петровича. И только Гипотенуза Сергеевна удивленно вскрикнула и... упала в обморок.
...Отец Павлика Петр Николаевич Кашкин выполнил свое обещание. В воскресенье друзья отправились на Байкал.
Под вечер остановились в небольшой-дворов на пятьдесят - деревушке. Ночевать в деревне не стали, отъехали чуток в сторону- к рыбацкому стану и подошли к костру.
Рыбаки ушли уже в море, и только две женщины подбрасывали дрова в костер. В большом закопченном котле варилась уха.
Одна из женщин была совсем старой. Темное обветренное лицо ее изрезали морщины, руки, немало переделавшие на своем веку, тряслись.
– Эй, Васюта!-говорила она той, что помоложе.-Ты бы гостей хоть омульком угостила. Чай, из города, стало быть, давно настоящего не пробовали. Омуль что,-обратилась она к Петру Никаноровичу, - омуль, он - рыба нежная. Пока
Та, кого старуха назвала Васютой, молча подошла к костру, большим острым ножом распластала жирную, чуть не на килограмм весом рыбину, проткнула ее палочками-рожнами-и приспособила у огня.
Мальчики заметили, что палец на правой руке у нее перевязан, должно быть порезала.
– Эй, ходи,-раздалось с моря.
Это рыбаки закончили травить невод и направили баркас к берегу. В ту же минуту лошадь, привязанная к круглому барабану, заходила. Барабан-вертушка натянул канат, прикрепленный к неводу. А время шло.
Когда поблекли звезды на небе, сгустилась предрассветная темнота, дежурный подал сигнал: невод близко. И вот уже ухватились рыбаки крепкими руками своими за концы сети, уперлись крепкими ногами в землю, тянут изо всех сил. А на море Байкале начиналась буря. Волны били в берег, словно хотели захлестнуть рыбаков. Притонили улов да и удивились сами: сроду такого богатства не было. Билось в неводе омуля видимо-невидимо. А промеж омулей тяжело шевелился и хвостом бил огромный, темный, отливающий зеленью таймень.
– Ну вот,-сказала Васюта,-добрая к утру будет уха. Такого тайменя на всю бригаду хватит.
– А вдруг это Кузька?-шепотом спросил Паша у Димки.
– Ага! Может, и он...
– Жалко, понимаешь, ведь попадет в уху-и конец. И только сказал он это, как сверкнула зарница над Байкалом, гром прогремел. В Иркутске даже землетрясение зарегистрировали. Таймень подпрыгнул высоко вверх, упал на землю у самого костра. Лопнула от огня толстая рыбья кожа. Не то пар, не то дым пошел из того места, где лежал таймень. А когда развеялся дым-исчезла рыба. У костра стоял красивый парень, кареглазый, высокий, широкоплечий, кучерявый.
– Васюта!-радостно закричал он. Оторопевшая девушка взглянула на него, заплакала вдруг и побежала к парню.
– Кузьма! Дорогой, долгожданный! Что же так долго не шел?
– Вот их благодари,-ответил Кузька и показал на мальчиков.-Три человека должны были пожалеть меня, не зная, что я-это я. Этот вот пожалел меня, когда стариком я был смешным да плешивым. Девочка московская пожалела Кузьку из сказки. Ну, а в третий раз вот второй паренек помог зеленому тайменю, посочувствовал. А не то попал бы я в уху- и конец.
Пока тянула Васюта вместе с рыбаками сеть, слетела тряпка, которой был обмотан палец. И теперь увидели все, что на пальце у девушки сверкает необыкновенной красоты, голубой, как Байкал, перстень.