Волшебная ночь
Шрифт:
— Спасибо, — повторила она и улыбнулась, глядя в его голубые глаза.
— Лекарство еще действует? — спросил Алекс.
Она кивнула.
— Не больно?
Она покачала головой.
— Но ты ведь понимаешь, что происходит? — продолжал он.
Конечно, Шерон поняла его в тот же момент. И без колебания кивнула ему, глядя прямо в глаза.
Еще некоторое время Алекс не двигался, внимательно вглядываясь в ее лицо. Затем прошел к двери, и Шерон услышала, как повернулся ключ в замке. Алекс вернулся к ней и, не отрывая от нее взгляда, стал
Он был порядком избит, Шерон не могла этого не заметить. В синяках, но прекрасный, как Аполлон. В первый раз, в горах, она не видела его, в тот раз она могла только почувствовать его тело. Но теперь ее глаза упивались его мускулистой, пропорциональной красотой. И она хотела его, хотела слиться с ним, стать одним целым с ним, хотела излечиться им и излечить его собой.
— Шерон! — Алекс уже разделся, убрал простыни, укрывавшие ее, помог ей освободиться от сорочки и других одежд. — Моя прекрасная Шерон.
— Прекрасный Александр. — Она улыбнулась и протянула к нему руки.
Он не лег на нее. Он осторожно раздвинул ее ноги и опустился на колени между ними.
— Не двигайся, — прошептал он. — Я сам сделаю все, что нужно. Просто лежи.
Нет, это вовсе не значило, что он проникнет в нее и постарается как можно быстрее получить удовлетворение. Шерон поняла это спустя полчаса или около того. Он дарил ей удовольствие, тихое, медленное наслаждение, которое она впитывала в себя без исступления страсти.
Он ласкал ее груди, слегка сдавливая их, и повергал ее в восторг от болезненной пульсации в сосках. Он склонился к ним, ласкал их, гладил и посасывал, и Шерон чувствовала, как пульс желания бежит от сосков вниз, в глубины ее лона, заставляя ее беспокойно двигать бедрами.
Она раскинула руки и крепко ухватилась за край кровати. На какое-то мгновение это напомнило ей, как она лежала распятая на сырой земле. Но сейчас она лежит не для того и распята добровольно. Ничто не держит ее запястий и щиколоток, ее тело не изнемогает от боли, а купается в наслаждении.
— Помоги мне забыть о кошмарах! — выдохнула она. Он оторвал голову от ее груди и проследил взглядом за движением ее руки к широко раздвинутым ногам, потом посмотрел ей в лицо, и Шерон поняла, что больше не надо слов.
— Конечно, милая, — шепнул он. — Хватит кошмаров, хватит мучений и насилия. Только любовь.
Ее взгляд утонул в его глазах. Любовь? Да, любовь. Тогда, в горах, он называл ее любимой, и она верила ему. Она верит ему и сейчас. Пусть у их связи нет будущего, но она существует сегодня и она прекрасна.
— Да, — прошептала она. — Люби меня, Александр.
И он любил ее, сначала руками, так, что она едва не потеряла сознание от восторга. Она не понимала, как у него получается так чувствовать ее, чтобы пробуждать в ней желание и восторг, не доводя до полного исступления, которое было бы сейчас мучительно для ее израненного тела, но она приняла его умение с благодарностью и любовью. Сладкая влага текла из ее чрева по его руке, и Шерон стонала
— Не двигайся, — сказал он. — Я постараюсь не причинить тебе боли. Но если будет больно, останови меня, ладно?
Его рука скользнула под ее бедра, но лишь чуть-чуть приподняла их. Он не лег на нее, он оставался стоять на коленях между ее ног. Шерон опустила глаза и увидела, как он входит в нее осторожно, но решительно, на всю длину своего желания. Она сжала его внутри себя.
— Ах!.. — выдохнула она.
Ей доставляло удовольствие наблюдать, как он любит ее, следить за его вторжением и выходом, наблюдать и одновременно чувствовать его. Он делал это медленно и мягко но глубоко. Ее руки все крепче стискивали края кровати, ее мышцы все плотнее охватывали его при каждом вторжении, желая навсегда оставить его внутри. Затуманенными глазами он посмотрел на нее.
— Мне подождать тебя? — спросил он хрипло. — Или тебе будет больно?
— Подожди. — Блаженная улыбка блуждала на ее лице. — Я скоро. Я хочу быть с тобой. Подожди меня.
Он терпеливо двигался в ней, а она закрыла глаза и сконцентрировалась на ощущении, расцветавшем в ней, поднимавшем ее в райские кущи, в которые они должны были войти вместе и в один момент. Одним телом, одной душой. И на один краткий миг их несбыточная любовь стала вдруг восхитительно реальной и возможной.
— Да! — выдохнул Алекс. — Да. Сейчас, любимая! Сейчас! Да, Шерон! Сейчас…
И они вместе вошли в вечность.
— Кариад… — услышала она его шепот.
Глава 22
Она просила принять ее. И он ждал ее в кабинете. Когда ему передали ее просьбу, его первым желанием было броситься к ней, перепрыгивая через две или три ступеньки, но он сдержался. В замке, наверное, уже все знают, что он вчера утром собственноручно врачевал ей спину. Наверняка от внимания слуг не ускользнуло и то, что он больше часа провел с ней наедине во второй половине дня. И наверняка всем известно, что он дрался из-за нее с Оуэном Перри.
Поэтому он ждал, когда она сама спустится к нему. Вчера, после их занятий любовью, она заснула, и заснула так крепко, как можно заснуть только под действием снотворного. Он чувствовал угрызения совести, лежа рядом с ней, держа ее ладонь в своей. В конце концов, он, наверное, действительно воспользовался ее состоянием, ее неспособностью здраво мыслить. Он поднялся с постели и ушел из комнаты, чтобы больше не возвращаться туда.
И все же ему не верилось в то, что она уступила ему против своей воли. Никогда еще он не любил женщину так нежно и глубоко, как ее вчера. Никогда прежде не испытывал столь полного слияния с женщиной. Одно тело, одна жизнь, одна душа. Это чувство, облеченное в слова, выглядело глупым и банальным, но он испытал его. И оно могло возникнуть, только если это действительно было так. Он не мог чувствовать это один. Она должна была почувствовать то же.