Волшебная реликвия
Шрифт:
– Понятно, – повторил сержант.
– Она не любит появляться на людях, целыми днями сидит в своей каюте, читает книги, изучает морские карты или вяжет. Она и сюда бы не пришла, но капитан строго-настрого приказал ей выходить к обеду в кают-компанию. Ослушаться его приказа она не может.
– И правильно делает, – сказал сержант. – Никто на борту не может нарушить приказ капитана корабля. А то будет не корабль, а богадельня.
– Она одна в каюте? – спросил Валик.
– А с кем же ей быть? – усмехнулся сержант.
– Не скажите! –
– Что-о!? – Сержант поперхнулся и выпучил глаза.
– У нее есть подружка.
– Подружка? – Сержант не верил своим ушам. Еще немного – и на его лице появилось бы выражение «Господи, это корабль или институт благородных девиц? С кем я связался? Куда влип?».
– Да. Очаровательная мартышка по имени Базз.
– Мартышка? То есть обезьяна? – Сержант немедленно успокоился.
– На редкость умное создание.
– Это бывает, – умиротворенно сказал сержант. – Мне попадались всякие.
– Очень славная обезьянка. А уж хитра! Сами увидите.
– Увидим, – согласился сержант. – Куда мы денемся!
– Вы нам назвали имя обезьянки, – вступил в разговор Арик, – а имени девушки не сообщили. Как нам к ней обращаться?
По лицу веселого шкипера пробежала мгновенная тень.
– О, мой юный друг. – Адольо задумался на секунду-другую. – Это непросто сделать.
– Почему?
– Здесь некая тайна.
– Тайна?
– Имени девушки никто не знает.
– То есть как это никто? А капитан?
– В том-то все и дело. Капитан буркнул «это моя племянница», и все. Переспросить его никто не решается. Вы ведь знаете нашего капитана. Нет? Еще узнаете.
– Странная история, – сказал Галик.
– Я обращаюсь к ней «мадемуазель». Возможно, вы уже слышали. В порту ее называют – мне неприятно это повторять – безобразной девушкой.
– А матросы нашего корабля?
– О, это такой грубый народ. Им никакого имени не нужно. «Эй ты, там, на палубе, эй ты, там, на полубаке», – вот и все их обращение.
– И к вам тоже так? – поинтересовался Валик.
– Ну нет. – Адольо рассмеялся. – К командному составу они обращаются по форме. И весьма учтиво, смею вас заверить. У нас с этим строго.
– А то я несколько забеспокоился, – простодушно пояснил Валик.
– О нет, – широкая улыбка осветила лицо шкипера, – поводов для беспокойства никаких.
– И давно она на борту, эта мадемуазель без имени? – поинтересовался сержант.
– Уже второй сезон. Она прибилась к нам прошлым летом, когда мы через южные проливы ходили до Танариско. А вот сейчас поплывет с нами до Комунго.
– Ага, – почему-то обрадовался сержант, – значит, она мореход со стажем?
– Можно и так сказать. Между прочим, капитан времени не терял, он свою племянницу за этот год многому научил.
– Вот как! – удивился сержант.
– А вы не смейтесь. Она умеет пользоваться компасом и секстантом, знает основные созвездия, может вычислить долготу и широту. Хорошо читает карту. И что поразительно – умеет вязать морские узлы.
– А
– Она может стать неплохим учителем.
– Неожиданный поворот дела, – сказал сержант и улыбнулся в усы.
– Ну и ну, – сказал Арик.
– И вовсе она не такая уж безобразная, – неожиданно сказал Валик.
Все удивленно уставились на него.
– А чего я такого сказал? – в свою очередь удивился Валик.
– Да нет, ничего, – сказал сержант. – Ты прав, малыш.
После обеда полагался отдых, но ребята отказались валяться в гамаках. Они хотели осмотреть весь корабль – до последнего кубрика, спасательной шлюпки, до самого днища в трюме. Адольо не возражал. Он что-то крикнул боцману, который как раз вышел на палубу. Боцман, краснолицый человек, который в ширину казался больше, чем в высоту, немедленно свистнул в дудку, которая висела у него на груди. Появился уже знакомый смуглый матрос.
– Вот, – хрипло пропел боцман, – вот этих... вот туда... и туда... – Он неопределенно повел пухлой рукой, поросшей рыжим волосом.
– Понятно, боцман, – весело сказал матрос. – Все покажу.
Каравелла, которая снаружи выглядела не столь уж громоздкой, внутри показалась ребятам бесконечной. Они облазили весь корабль, забрались до первой реи на грот-мачту, потрепали рукой упругую парусину, побывали в матросских кубриках. Матросы, здоровенные обросшие парни в вязаных рубахах, ярких полосатых рейтузах и мощных башмаках, многие с трубками во рту, приветствовали гостей почтительно. Зато смуглый провожатый иногда посматривал на любознательных ребят с затаенной ухмылкой.
– Уж не принимает ли он нас за чересчур подозрительных путешественников? – улучив момент, шепнул Арик на ухо Галику. – Все осматриваем, везде нос суем, как будто опасаемся чего-то.
Галик молча пожал плечами.
Арик искоса взглянул на матроса, но смуглое лицо было непроницаемо.
Отплытие было назначено на раннее утро.
На ужин был только чай с сухарями. Наскоро выпив его, друзья высыпали на палубу. Стояла южная ночь. На сгустившейся синеве неба сверкали звезды, а в порту зажглись огоньки. Было очень красиво. Но одновременно как-то тревожно и грустно.
– Ладно, ребятки, – сказал вдруг Арик, – не печальтесь, все здорово. В море пойдем, Сферу найдем – друзьям привет, врагам капут. Разве не так?
– А мы и не печалимся, – сказал Валик, – с чего ты взял?
– Вот когда наш Валик прав, тогда прав, – подтвердил Галик. – Никто здесь, насколько я понимаю, и не думает печалиться. Впереди увлекательное путешествие. А трудности? Нам ли к ним привыкать?
Лежать в гамаках, то есть на матросских койках, оказалось довольно интересно. Можно было раскачиваться, издавая веселый треск и скрип. Ребята расшалились.