Волшебная сказка
Шрифт:
— Зачем же ты согласился на него?
— Это долгая история.
Но ей необходимо было услышать ее.
— Я хочу знать все, Люк, — настаивала она.
После длительной паузы он начал рассказ с видом человека, сваливающего с себя тяжелую ношу, которую носил слишком долго.
— Как ты знаешь, я встречался с Джоан несколько месяцев. Это было приятное знакомство, но ничего серьезного. С ней было легко, да и мне льстило то, что ей, которая могла заполучить любого мужчину, нравился именно я.
— Не надо ложной скромности, Люк, — сухо вставила она. — Даже если речь идет об избранном
— Польщен, что ты обо мне такого мнения. — Он слегка улыбнулся ей. — С самого начала я воспринимал нашу связь таковой, каковой она, собственно говоря, и была — весьма приятной, но недолговечной. Я никогда не любил Джоан и не собирался на ней жениться.
— Так, значит, это она хотела выйти за тебя замуж? — ревниво спросила Мэгги.
Он кивнул.
— Как только я узнал о серьезности ее намерений, то сразу собрался разорвать наши отношения. Но Джоан хотелось побывать у меня дома, и у меня не хватило духа отказать ей в приглашении на тот бал. Я решил объясниться с ней после него. — Он помолчал. — А когда вошел в гостиную и увидел тебя, с серебристыми лентами в волосах, в бледно-голубом платье...
— Оно было таким нелепым, — сказала Мэгги, поморщившись при одном воспоминании.
— Да, возможно, — согласился он. — Но это не имело никакого значения. Ты была лучше всех. Юная, прекрасная и невинная. Я не в состоянии был отвести от тебя глаз, хотя все время твердил себе — ради бога, ведь это же Мэгги. Но все путалось — ты была одновременно и Мэгги, и кем-то другим. Джоан, конечно, догадалась. А меня мучило чувство вины.
— За что?
— Мне казалось непростительным желать девушку, которой не исполнилось еще и семнадцати лет. Особенно девушку, с которой вместе вырос. Я старался урезонить себя, приводил всевозможные причины, но ничего не помогало. А потом, ночью, ко мне в комнату пришла Джоан...
— Не надо...
— А потом ко мне в комнату пришла Джоан... — безжалостно повторил он, заметив, что она поморщилась. — Дорогая, для меня это тоже болезненное воспоминание, но я должен рассказать тебе. Это часть прошлого, которую нужно отбросить, но для того, чтобы поступить так, ты должна знать все или это вечно будет разделять нас.
Она молча кивнула и стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
— В эту ночь мне вовсе не хотелось заниматься любовью с Джоан — по причинам, слишком сложным и болезненным, чтобы я мог признаться в них даже самому себе. С другой стороны, я был эмоционально взбудоражен чувствами, которые испытывал и которые считал невозможными по отношению к столь юной девушке, как ты.
Люк прочитал в ее глазах вопрос и нехотя кивнул.
— Да, в ту ночь я все же занимался с Джоан любовью, — откровенно признался он. — Что такого, ведь мы были любовниками уже несколько месяцев. Но, да простит меня бог, Мэгги, я делал это, мечтая о тебе, только о тебе одной.
— Но ведь ты сказал, что не... — вырвался у нее болезненный крик.
— Что не любил ее? — деликатно переспросил он и покачал головой. — Так оно и было. Но причин для занятия сексом гораздо больше, чем для любви, Мэгги. Иногда это делается для удобства, иногда — в ознаменование прощания, как в ту ночь. — Люк помолчал. — Так, во всяком случае, я думал, — закончил
Мэгги смотрела на него непонимающе.
— Что ты хочешь этим сказать? — прошептала она.
— То, что мне пришлось за это заплатить.
— Какую цену?
Он улыбнулся безжизненной улыбкой.
— Джоан не привыкла к тому, чтобы мужчины бросали ее, в ее намерения не входил разрыв наших отношений. Поэтому в ту ночь она не приняла свои таблетки.
— Ты хочешь сказать...
— Да, намеренно. Она забеременела и не стала прерывать беременность. Так ей хотелось выйти за меня замуж.
— А ты этого не хотел?
— Конечно, не хотел. Я не любил ее. Я любил тебя, хотя никак не мог признаваться себе в этом. Поэтому сказал Джоан, что останусь с ней и поддержу ее морально и материально, но никогда не женюсь на ней. Поняв, что эмоциональный шантаж не удался, Джоан заявила, что не хочет считаться матерью-одиночкой и что, если я соглашусь жениться на ней и позволю ее рекламному агентству объявить о нашем браке, тогда после рождения ребенка мы быстро разведемся и она позволит мне оставить младенца у себя... — На его скулах заиграли желваки. — Так мы стали жить вместе, точнее, каждый по-своему под одной крышей и ни разу больше не спали вместе. Я боялся, что после рождения ребенка Джоан изменит свое решение. Но, слава богу, она этого не сделала.
После родов Джоан даже не захотела видеть малютку, просто передала ее мне и тут же записалась на занятия гимнастикой, чтобы восстановить фигуру к следующему турне. Вскоре она завела интрижку с тренером, а потом, месяцем позже, как ты знаешь, погибла в автокатастрофе.
— Бедная Джоан, — неожиданно вырвалось у Мэгги.
Она так сильно хотела заполучить Люка, что ей пришлось намеренно забеременеть и даже родить нежеланного ребенка. Мэгги подняла руку и с любопытством коснулась волос Люка, как будто увидела их в первый раз.
— Тогда, со мной, ты предохранялся именно потому? — неуверенно спросила она. — Потому что боялся, как бы я не заманила тебя в такую же ловушку, как и Джоан?
Он смотрел ей в глаза.
— Дорогая, — мягко сказал он, — для меня это был самый трудный поступок в жизни. Если говорить откровенно, мне очень не хотелось воздвигать между нами какие-либо барьеры и я был бы рад сделать тебя беременной, но не хотел, чтобы в ловушку попала ты. — И наклонив голову, он вновь поцеловал ее.
Спустя несколько минут Мэгги задумчиво произнесла:
— Но это было не очень умное решение. Я имею в виду поселить меня в своей квартире, чтобы следить за моими занятиями?
— Это было самой безумной затеей в мире, — согласился он. — Удивительно, до какой степени может обманываться влюбленный человек; я сумел уговорить самого себя, что поступаю наилучшим для всех образом. Ведь я прибыл в Англию только для того, чтобы убедиться — моя влюбленность в тебя всего лишь иллюзия. Но стоило побыть рядом с тобой пару секунд, как все стало ясно.
И когда появилась возможность завлечь тебя в свою лондонскую квартиру, я сказал себе, что действую только в твоих интересах. Разумеется, это было чистым самообманом. Но я решил, что, пока ты находишься под моим покровительством, наши отношения будут чисто платоническими.