Волшебная трубка капитана
Шрифт:
Диоген превзошел все ожидания. Он превзошел себя. Карусель рассыпалась, но и в неразберихе летающих предметов был свой железный порядок, потому что кастрюля упала не как-нибудь, а угодила на голову, как шляпа, а ведро грохнулось не на пол, а уселось верхом на кастрюлю, и только таз со звоном упал на пол, но и он покатился не просто так, а колесом. Диоген погнался за ним, бегал вокруг стола, будто невзначай толкая ногами, как мяч, пока не умчался вместе с тазом на кухню.
Так все это было на самом деле или разыгралось в чьем-то воображении, не так уж важно. Но зрители были в восторге. Они хлопали, кричали
А мы на этом кончаем нашу повесть, предоставив читателям самим вообразить, какие еще речи говорились за праздничным столом, какие вкусные вещи подавались, и о чем шептались ребята, и кто выиграл карамельное пари, которое предложил Рубик, и многое-многое другое, что могло произойти в здании школы, куда привез «пескарей» Александр, действовавший по уговору с майором Охапкиной. Предоставим все это воображению читателей, а сами перейдем к эпилогу, но не к такому эпилогу, когда просто узнаешь о судьбе героев, кто кем стал, кто на ком женился и так далее, а к эпилогу в высшем смысле, который раскроет нам главный смысл нашей повести.
Итак – эпилог.
Глава 13
ВОЛШЕБНАЯ ТРУБКА КАПИТАНА
К вечеру круто изменилась погода. Еще с минуту назад ярко светило солнце, спокойно надвигались берега, мягко зеленели лесные дали, но вдруг солнце куда-то исчезло, над рекой заклубились лиловые тучи, зашумел влажный ветер и поднял волну. Пришлось спешно поставить на лужайке палатку и окопаться канавкой для стока воды.
Однако не успели «пескари» разместить вещи и освоиться на новом месте, как небо грохнуло над ними и раскололось на тысячу осколков. Палатка ослепительно вспыхнула и словно поднялась над землей. Одна за другой с оглушительным треском разорвалось еще несколько молний. Палатка качалась в воздухе минуту. А может быть, десять минут. А может быть, час или два, потому что время исчезло. А когда вспышки погасли и стали удаляться по полям и лесам, палатка потемнела и опустилась на землю. Мурзай опомнился и тоскливо завыл, но вой заглох в порыве дождя. Своды брезента прогнулись под натиском ливня, вода клокотала, качая палатку, как лодку в бушующем море.
Потом наступила настоящая ночь, и ребята попрятались в спальные мешки. Бульканье воды, громыханье грома то уносилось куда-то вдаль, то подступало к самой палатке. И не хотелось ни о чем говорить. До сих пор еще не улеглись волнения встречи, и все, что творилось вокруг, происходило будто во сне. Не верилось, что еще вчера был праздник в честь капитана. Может быть, все это действительно приснилось?
Вслушиваясь в шелест ливня, Данька вздыхал и думал о том, что пройдет время – год, два, три, и постепенно все забудется, и люди ничего не узнают о капитане Милованове. И тогда он вспомнил про тайную тетрадку – надо написать в нее обо всем, чтобы оставить людям память. Однако тетрадку он забыл на катере и теперь не знал, что делать, потому что стихи уже роились в голове и просились наружу. Волнуясь, он стал их шептать, чтобы запомнить…
Данька не знал, спал он в ту ночь или нет. Когда он открыл глаза, сквозь своды палатки сочился мглистый рассвет. С тихим стуком
Он выбрался из палатки и ничего не узнал вокруг. Над вздувшимся телом реки клубился туман, с откосов стекали в воду мутные ручьи, в хлопьях грязной пены валялись водоросли, клочья сгнивших сетей и дохлая рыбешка.
«Веселых пескарей» нигде не было. И не было колышка, к которому он был привязан.
И тогда, задыхаясь от ужаса, Данька стал бегать вдоль берега. Он падал в грязные вымоины, промок до нитки, продрог, но катера так и не нашел.
И тогда он подумал, что катер утонул во время ночной грозы. А вместе с ним погибла и заветная тетрадка. И не только тетрадка, но и рукописи капитана, в которых была вся его долгая и, прекрасная жизнь – встречи, путешествия, войны, в которых он участвовал. А это значит, что вместе с катером исчез целый мир, о котором теперь никто не узнает, потому что он существовал только на бумаге, не успев превратиться в книгу для всех.
Надо было немедленно разбудить капитана.
Данька кинулся к палатке. Но в палатке капитана не было. Куда же он пропал? А может быть, ночью капитан вышел на берег, увидел тонущий катер, хотел спасти его и тоже утонул?
Над лесом вылез краешек озябшего солнца. Начинался день, но Данька все еще сидел у входа в палатку и не решался разбудить команду. Ему казалось : пока о несчастье знает только он один, все еще может измениться. Его колотил озноб…
Так бы продолжалось неизвестно сколько, но внезапно в тумане открылся голубой проем, в него пробились солнечные лучи и осветили дальний залив, в котором покачивался катер…
Капитан лежал на койке, положив ногу на ногу. Он курил трубку, пуская кольца. В воздухе уже качались два кольца, одно вплывало в другое, и теперь он следил не шевелясь, как новое кольцо догоняет нижнее, медленно втискиваясь в него. Он был очень увлечен своим занятием и не обратил внимания на Даньку. Данька был восхищен искусством капитана и готов был смотреть хоть целую вечность, как распускаются кольца, вползая друг в друга, но все же пора было напомнить о себе.
– Здравствуйте, – сказал он.
Капитан скосил на него глаза и опять уставился на новое кольцо, но теперь в воздухе что-то нарушилось – кольцо растянулось и стало распадаться на части.
– Я хотел вас спросить, – сказал Данька, провожая глазами исковерканный дым, – а где был катер?
Капитан не ждал столь раннего гостя и был смущен, что его застали за такой праздной забавой.
– Гм… Катер… Где же ему быть? Висел на сосне.
– А как он… туда?
– Элементарно – волной занесло, – сказал капитан.
– А… как вы его сняли?
– Экое дело! – сказал капитан. – Надул спальные мешки дымом, приподнял катер над сосной, а потом веревочкой спустил на воду… А ты чего встал ни свет ни заря?
Данька рассмеялся. И смеялся до тех пор, пока не закашлялся и вдруг не заплакал. То есть он еще не был уверен, что плачет, ему еще казалось, что он смеется, но из глаз текли слезы. И это, наверно, от радости, что все обошлось благополучно.
Капитан вскочил с койки и подхватил его на руки.
– Что с тобой, дружок? Не жар ли у тебя? Где ж ты, бедняга, так вымок? А ну-ка прими таблетку…