Волшебница Шалотт и другие стихотворения

Теннисон Альфред

* * *

Чтец замолчал, и наш последний свет, Давно мигавший, вспыхнул и померк. Тут Пастор, мерным гулом усыплен И тишиной разбужен, молвил: «Так!» Мы ж замерли, дыханье затая: Быть может, современности штрихи Словам пустым придали скрытый смысл, Иль, автора любя, превознесли Мы труд. Не знаю. Так сидели мы; Петух пропел; в ту пору всякий час Прилежной птице чудится рассвет. Вдруг Фрэнсис недовольно проворчал: «Пустое, вздор!» — откинулся назад И каблуком полено подтолкнул, Каскады искр взметнув над очагом. Мы разошлись по спальням — но во сне Я плыл с Артуром мимо грозных скал, Все дальше, дальше… позже, на заре, Когда сквозь сон все громче отзвук дня, Помстилось мне, что жду среди толпы, А к берегу скользит ладья; на ней — Король Артур, всем — современник наш, Но величавей; и народ воззвал: «Артур вернулся; отступила смерть». И

подхватили те, что на холмах: «Вернулся — трижды краше, чем был встарь». И отозвались голоса с земли: «Вернулся с благом, и вражде — конец». Тут зазвонили сто колоколов, И я проснулся — слыша наяву Рождественский церковный перезвон.

Д. Катар

ТИФОН

Истлеет лес, истлеет лес и ляжет, Туман придет и выплачется в почву; Придет, уйдет под землю земледелец, И лебедь, житель долгих лет, умрет. Лишь я жестокого бессмертья пленник; Я чахну медленно в твоих пределах, Седою тенью, как во сне, скитаюсь По вечно молчаливому Востоку, Блуждаю лабиринтами тумана, Вхожу в чертог сияющей зари… Увы! Я был когда-то человеком И юношеской так блистал красою, Что ты на мне остановила выбор; И я, счастливый сердцем, возгордился И возомнил, что я такой же бог. Я попросил тебя: «Дай мне бессмертье!» И ты его дала мне с небреженьем, С каким монетку подает богач. Но бдительные Оры, негодуя, Меня согнули и опустошили И, так как мне не может быть кончины, Оставили меня калекой, прахом, Бессмертным ветхим стариком, соседом Бессмертной юности. Твоя любовь И красота не облегчили горя, Хотя поныне от моих стенаний В очах твоих, наполненных слезами, Подрагивает кормчая звезда. Пусти меня, возьми свой дар обратно! Зачем я отделился от людей, Зачем презрел исконный распорядок, По коему в конце всего — покой? Сквозь тающие тучки на мгновенье Проглянул темный мир, где я родился; Но вновь крадется тайное сиянье От чистого чела и чистых плеч, И сердце просыпается в груди. Во мгле твои ланиты заалели, Но очи милые, с моими рядом, Еще не ослепили звезд, и кони Твоей упряжки дикой не проснулись, И не стряхнули с грив остатков мрака, И первых искр не высекли из мглы. Да, в утреннем молчанье ты прекрасна, Но, как всегда, ни слова не ответишь — Слезинку лишь оставишь на щеке. Зачем слезами ты меня пугаешь? Ужели верно старое реченье Из мира темного, что сами боги Своих даров назад не в силах взять? О, горе! Ведь когда-то с легким сердцем Счастливыми глазами наблюдал я, — Не верится, что то был тоже я, — Как свет тебя очерчивал во мраке, Как локоны от солнца пламенели; Вслед за тобой и я преображался, И кровь во мне пылала тем пыланьем, Каким багришься ты и твой чертог; Губами, лбом, закрытыми глазами Я чувствовал: роса на мне теплеет От поцелуев, нежных, как бутоны Полураскрывшейся весны; и слышал Из уст твоих безумный сладкий лепет, Сравнимый разве с пеньем Аполлона При возведенье илионских стен. И все ж позволь мне твой Восток покинуть; Мне по природе можно ль быть с тобой? Твои прохладны розовые тени И свет прохладен, — как прохладны ноги Мои на золотых твоих ступенях, Когда пары неясного рассвета Возносятся над темными домами Счастливых, наделенных даром смерти, И над гробами более счастливых. Освободи меня, верни земле! Богиня, обновляй от утра к утру Свою красу — ты можешь все; а мне — Дай мне могилу, чтобы, прах во прахе, Забыл я, как в серебряной упряжке Ты возвращаешься в родной чертог.

А. Сергеев

«В ЧЕМ, В ЧЕМ ПРИЧИНА ЭТИХ СТРАННЫХ СЛЕЗ?»

В чем, в чем причина этих странных слез? Они высокой скорбью рождены, Идут из сердца, застилают взор, Когда смотрю на ширь осенних нив И думаю про канувшие дни. Свежее первого луча, что пал На парус, приносящий к нам друзей, Грустней луча, который обагрил Все милое, идущее ко дну, Грустны и свежи канувшие дни. Грустны и странны, как в предсмертный час Хор полусонных птиц перед зарей, Когда глазам тускнеющим окно Квадратом, все светлея, предстает, Грустны и странны канувшие дни. Вы дороги, как память милых уст Усопшему, лобзаний слаще вы Придуманных, бездонны, как любовь, Как первая любовь, как совесть, злы, О Смерть средь Жизни, канувшие дни.

В. Рогов

МЕРЛИН И ЛУЧ

I

О Морестранник, В гавань пришедший, Под сень утеса, — Ты, что не сводишь С седого Мага Глаз изумленных, — Я — Мерлин, И умираю, Я — Мерлин, Ведомый

Лучом.

II

Могуч Волшебник, Что на рассвете Меня разбудил И Чарам наставил! Велик Магистр И дивны — Чары; В ту пору над долом В начале лета, Над горным кряжем, По лицам смертных, Вокруг, повсюду, Песне покорен, Струился Луч.

III

Раз Ворон, каркнув, Взвился навстречу; Варваров племя, — К магии слепо, К музыке глухо, Меня проклинало. Язвил меня демон; Свет затмился, Земля померкла, Песня угасла, Шепнул Магистр: «Ступай за Лучом».

IV

Тогда вслед песне, Над пустошью дикой Скользя и видя Эльфа лесного, Горного тролля, Грифона, гнома, Фей хороводы В пустынных лощинах, Призраков скальных, Игры драконов У водопадов, Под гул певучий Шумных потоков, — Искрился Луч.

V

По горной круче Вниз, на равнину, Искрясь, мерцая На водной глади, На светлой иве, Пашне и поле, Девах невинных, Детях болтливых, Над домом, садом, Жнецом и жницей, И по румяным Лицам батрацким Пронесся Луч.

VI

Тогда, в лад песне Гордой и звучной, Привел меня Луч В город и к замку Владыки Артура; Коснулся златого Креста над храмом, Блеснул над Ристалищем, Вспыхнул, метнувшись От шлема к шлему, И вот на челе Артура безгрешного Помедлил Луч.

VII

Тучи и тьма Камелот укрыли; Сгинул Артур, — Куда — я не ведал; Меня возлюбивший Король — бессмертен; Ибо из тьмы, Неслышно, неспешно Луч, что померк До стылого блика, По льдистой пашне, Сквозь лес увядший, Потек в долину, В обитель тени, И, разгораясь Из тусклой искры, Медленно, плавно Кружась в лад песне До боли нежной, Тени коснулся, — Уже не тени, Одетой Лучом.

VIII

Ширясь, светлея, Луч вдаль унесся, С песней обвенчан, Что в мире звучит; Слабея, медля, Стар и измучен, Но вслед влекомый, Я видел: где он В пути касался Села иль града, — В саду умерших, Что под Крестами, Безжизненный холм Одевался цветом. Так я дошел До пределов мира — Окончен путь мой, Но смерть отрадна, Ибо силою Чар Могучего Мага, Что в детстве учил меня, Здесь, у границы Бескрайнего Моря, Едва ли не в Небе Трепещет Луч.

IX

Рожден не солнцем, Не звездным светом И не луною! О Морестранник, Прямо к причалу Друзей скликай ты, Спускайте челн ваш И ставьте парус, Пока не угас он За горизонтом, Вослед спешите, Вослед Лучу!

Д. Катар

2. ИЗ ПЕРЕВОДОВ XIX — НАЧАЛА XX ВЕКА

ПОГРЕБАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Бледные руки скрестивши на грудь, Спи! Совершил ты тяжелый свой путь… С листьев плакучей сребристой березы Каплют на гроб твой росинки, как слезы. Горе в груди не совьет уж гнезда; В дом твой стучаться не будет нужда. Грустно шумит над тобою дубрава… Спи! отдохнуть ты купил себе право! Жизнь трудовая не даром прошла… Ратовал ты против мощного зла, Честно стоял ты за честное дело — Сердце враждой и любовью кипело! Спи! Над могилой зеленой твоей Птичка звенит в темной чаще ветвей; Мирного сна не встревожит шипенье Зависти черной и сильных гоненье! Пчелы, которых здесь манят цветы, Слаще поют, чем уста клеветы; Спи беспробудно под сладкие звуки, Накрест сложив свои бледные руки! В твой одинокий, цветущий приют Люди с своей суетой не придут; Только скользят по могильной ступени Солнца лучи да волнистые тени…