Волшебницы электронного города (БСТМ)
Шрифт:
Катя кое-как доплелась до ванной и встала под прохладный душ, - “как отвратительно в России по утрам”. Холодная вода вернула бодрость, вроде полегчало, но от одной мысли о еде к горлу подступала тошнота. Выпив крепкого чая, она побежала на службу.
Время в этот день тянулось предательски медленно. Катя мечтала только об одном - глотке холодной минеральной воды. Чтобы хоть как-то отвлечься она включила радиоприемник, но вместо музыки нарвалась на рекламу. Веселый алкаш Петрович исполнял задорные частушки: «надоело мне вставать с тяжкого похмелья, Алкоглюк поможет мне позабыть о зелье».
Перед обедом в кабинет, где сидела Катя, ворвалась взволнованная секретарша Наташа. На самом деле, официальной должности секретаря в отделе связи не было, но на Наталью, числившуюся техником, взвалили всю канцелярскую работу - хранение писем, приказов, справок, рапортов, отчетов и иных бесчисленных бумажек, подобно цунами погребавших под собой всякое реальное дело. В ее обязанности также входила отправка почты.
– Кать, помоги, у меня бумажка застряла, - с порога обратилась она.
Кате, пребывающей в похмельно-философском состоянии души ужасно не хотелось отрываться от стола, поэтому она совершенно меланхолически, скорее, чтобы потянуть время, спросила: “где?”. Потом, поняв, что сморозила явную глупость, уточнила: “в смысле, в каком месте?”.
Присутствующие коллеги по цеху от хохота чуть не упали со стульев.
– Не там где ты подумала.., - огрызнулась Наталья.
Зашедший по делам Марков рассказал свежий анекдот:
Новый год, метель, холодно.
Маленький мальчик из неблагополучной семьи, дома совсем один, пишет письмо Деду Морозу: «Уважаемый дедушка мороз! Мои мама и папа – алкоголики, все в доме давно пропили, даже поесть нечего. Не мог бы ты прислать мне двести рублей, чтобы купить немного еды, а то уж очень я голодный?».
Ну, закончил письмо, дописал адрес, подошел к окну и бросил его в форточку. Закружилось письмо и исчезло в декабрьской метели.
Тут мимо дома, где жил мальчик, проходил участковый. Поднял он письмо, прочитал, жалко стало мальчика. Пошарил в карманах, достает свои деньги, пересчитывает — у него всего сто. Он быстро бежит в подъезд, поднимается на нужный этаж, стучит в дверь. Мальчик открывает.
– Ты Вова Морковкин из тридцать пятой квартиры, который писал Деду Морозу? – спрашивает участковый.
– Да, я.
– Вот, Дед Мороз прочитал твое письмо и просил передать тебе деньги.
– Спасибо, - отвечает Вова.
Участковый протягивает ему деньги, хлопает по плечу и довольный собой и своим поступком уходит.
Мальчик закрывает дверь, радостно пересчитывает деньги – там сто рублей.
Тогда он опять садится за стол, и пишет новое письмо: «Дорогой Дедушка Мороз! Спасибо тебе огромное! Но, в следующий раз, пожалуйста, через ментов деньги не передавай — половинят суки!».
Попутно Марков объявил, что на следующей неделе будет строевой смотр - всем надлежит быть в форме. Катя вспомнила, что до сих пор не подшила юбку, срочно нужно зайти в ателье.
С вышеупомянутой юбкой у Кати случился забавный конфуз. Проблема состояла в том, что форменная юбка, которую ей выдали, была на два размера больше и постоянно норовила соскочить. Неделю назад в кабинете Обухова монтировали видеоселекторную связь. Когда Катя, встав на четвереньки, пыталась засунуть проклятый
– Нету связи никакой, кроме связи половой, - прокомментировал Александр Иванович.
А вообще с формой творилось “форменное безобразие”. На складе никогда не было нужных размеров, приходилось брать то, что есть, а потом подшивать, или покупать недостающие вещи в “Военторге” - специализированном магазине, торговавшем военной одеждой. К слову сказать, до реформы, сотрудники, имевшие звания внутренней службы, в отличие от сотрудников, имевших звания милиции или юстиции, носили зеленую общевойсковую форму. Среди милиционеров даже ходила поговорка: мент “зеленому” не кент.
Когда Катя, еще перед учебным центром, впервые примерила перед зеркалом форму, то поразилась произошедшим в ней переменам. Из зеркала на нее смотрела совсем другая девушка - строгая и неприступная. Она также заметила, что мужчинам нравятся девушки в форме. Катя часто замечала заинтересованные мужские взгляды, когда шла по улице в форме, или ехала в общественном транспорте.
Год службы пролетел как один день. Постепенно Катя втянулась в работу. Заниматься приходилось буквально всем - начиная с установки радиостанций и заканчивая разработкой проектов телекоммуникационных сетей. С опытом приходила и уверенность в себе. Служить Кате было нетрудно, тем более, что в отличие от постреформенных лет, тогда требования к сотрудникам предъявлялись еще вполне приемлемые: «лишь бы не пил и человек был хороший». Однако некоторые вещи уже всерьез напрягали.
Наряду со знаменитой на весь мир палочной системой, в органах внутренних дел, как в любой благонамеренной бюрократической системе, царствовал Его Величество Отчёт. Любой сотрудник, занимавший мало мало-мальски значимую должность сталкивался с этим всепожирающим монстром, подобно древнему язычнику принося в жертву свое время и здоровье. Самое пикантное заключалось в том, что Система прекрасно понимала губительность подобного подхода, но в лучших традициях пыталась лечить подобное подобным. Постоянно собирались совещания, коллегии и семинары, посвященные вопросам оптимизации отчетности и уменьшению документооборота. Но дьявол, как известно, скрывается в мелочах: на все решения следовало в свою очередь дать письменный ответ. В результате, бумажный вал только рос, подобно цунами, грозя погрести под собой все живое, что ещё оставалось.
– Как говорил товарищ Борман, партайгеноссе Борман: «трудно понять логику непрофессионалов», - бывало, ворчал Валера Марков, колдуя над очередным отчетом.
Не миновала эта горькая отчетная участь и Катю. Заметив, что ей неплохо удаются всякие бюрократические бумажки, Валера стал постепенно приучать ее к отчетам.
Она как раз колдовала над очередной статистической формой, когда к ее соседу по кабинету Мише Гофману зашла подруга - рыжеволосая неунывающая девушка Галя, служившая экспертом-криминалистом в Управлении. Катю всегда поражало, как при такой профессии она умудрялась сохранять оптимизм.