Волшебник из третьего 'Г'
Шрифт:
– Ловко!
– похвалил Ромка. Ему не требовалось более никаких аргументов.
– Со мной не пропадешь, - снисходительно ска-зал Антон.
– Набирайся сил. Мы им сейчас такую бомбочку подкинем, все лето вспоминать будут.
– Подкинем, - согласился Ромка. И кошки на душе, и мыши в животе перестали его волновать. Настроение поднималось с каждой съеденной пе-ченинкой.
– Давай, выкладывай, что там у тебя?
Антон нарисовал на листе большой огурец. Под ним провел извилистую линию. На голове огурца изобразил острые собачьи уши. Критически оце-нил свое творение и внес в рисунок
– Теперь похоже, - сказал сам себе.
Но Ромка был противоположного мнения. Он так и не смог угадать, что нарисовал Антон. При-шлось спрашивать.
– Это наш лагерь, - пояснил Антон.
– Это?
– Ромка не хотел верить своим ушам.
– Что же это по-твоему?
– начал раздражаться Антон.
– Мазня на постном масле!
– Сам ты - мазня! Не понимаешь ничего, так молчи!
– А ты не спрашивай!
– И не буду!
– И не надо! Мазила. Рисовать сначала научись!
– Ромку как художника злило такое отношение к творчеству.
– Чего мне учиться? Я что, картину рисую? Я карту рисую! А на карты учиться не надо. Захотел - нарисовал. И никому это не запрещается, между прочим!
– Ромка упорно молчал.
– Ну чего тебе не нравится? Это, - он ткнул пальцем в извилистую линию под огурцом, - речка Кизилка.
– Так и пиши! На картах все подписывают, что-бы мазню с речкой не перепутать.
– Подпиши сам, - попросил Антон.
– У тебя по-черк красивее.
– Давай, - согласился Ромка.
– Собачьи уши - это что у тебя?
– Горы.
– Огурец?
– Забор лагеря.
– Дыры в огурце?
– Столовая, качели, начальник лагеря, линейка.
– Яйцо?
– Тут еще флаг надо подрисовать, но я не умею, - сознался Антон.
– Это пионерская комната и зна-мя лагеря.
Ромка несколькими штрихами, проведенными рукой мастера, сделал из мазни красивую карту.
– Ловко!
– теперь уже восторгался Антон. Они сравнялись и заговорили как и прежде - на рав-ных.
– Пока все сражаются за отрядные флажки, мы с тобой знамя лагеря стыбрим и спрячем!
– Вот еще! Зачем оно нам?
– А пусть поищут!
– Они его и искать не будут. Вызовут нас к Владимиру Петровичу с вещами и... прощай, ла-герь! Вот тебе и все поиски.
– Кто узнает?!
– У тебя шапка-невидимка есть?
– Нет.
– Там дневальный стоит!
– Ну и пусть себе стоит!
– Он нас выдаст.
– Если увидит!
– Он не слепой.
– А мы его отвлекем.
– Как?
– Голова есть - придумаем, - пообещал Антон.
– А ребята нам еще и спасибо скажут.
– Одни тебе за слопанное печенье спасибо ска-жут, другие - за сворованное знамя. Не много ли? Спина не заболит?
– Посмотришь, - уверенно сказал Антон.
– Ты из игры вылетел, потому и злишься. А, думаешь, они наигрались? Кончится "Зарница", пройдет немно-го времени и все еще захотят играть. А тут им - нате, получите! Знамя лагеря кто-то стыбрил. Вме-сто знамени записочку оставил: - "Ищите у синей качели". Они туда рванули, а там новая записочка.
– Не нравится мне такая игра.
– Ромке совсем
– Не дрейфь, я все придумал! Нас никто и не заподозрит! Мы раскладываем в лагере пять запи-сок - здесь, вот здесь две и здесь. Пока они от за-писки к записке носятся - мы далеко уйдем.
– Сначала со знаменем по лагерю из конца в конец мотаться, а потом еще в горы идти? Да нас в один момент засекут!
– Нет, ты сегодня определенно не хочешь ду-мать. Мы, может, это знамя и воровать-то не бу-дем!
– А карта, а записки зачем?
– Для игры, - сказал Антон. В голову ему со-всем неожиданно пришла сногсшибательная идея.
– Мы знамя там же, в пионерской комнате спря-чем. Под матрасом у старшей вожатой. А запис-ками на ложный след наведем. Все будут думать, что знамя по-настоящему украли. Мы записки разнесем и в лагерь вернемся. А потом скажем - убитые были, скучали, загорать ходили, ничего не слышали, ничего не знаем. Ну как? Согласен на такое?
– Надо было так сразу и говорить, что знамя во-ровать не будем, - воспрял духом Ромка.
– Раз ни-чего не воровали, то и выгонять не за что.
– Конечно не за что, - поддакнул Антон.
– За шутки кто же выгоняет?
– Если за каждую шутку выгонять, в лагере ни-кого не останется, - убеждал себя Ромка.
– Даже сам Владимир Петрович иногда шутит.
– Ага! Мы в тот раз уголь в котельной таскали, кочегару Колбаскину помогали, идем потом на речку, а начальник и спрашивает: "Откуда, - гово-рит, - у меня в лагере негритята появились? Вроде не принимал. Надо проверить, в каком они отряде." Я говорю ему: "Мы не негритята." А он. "Нет, братцы, шутите. По-моему, вы - самые настоящие негритята. Потому как на свиней вы еще меньше походите." Вот какой он шутильник.
– И никто его не выгоняет, - поддакнул Антон.
– Можешь быть спокойным, он шутки понимает. Давай записки писать. Только печатными буквами старайся.
– Чтобы почерк не узнали, - догадался Ромка.
– И чтобы таинственней было. Так всегда в приключенческих фильмах герои делают.
– Герои! Скажешь тоже, - недоверчиво посмот-рел Ромка.
– Послушаешь тебя, так и мы с тобой герои.
– Еще какие!
– пророчески сказал Антон.
ГЛАВА 4
СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
"Герои" Лежали в кустах и оценивали обста-новку.
Пионерская комната располагалась в одном из самых старых корпусов лагеря, построенных в конце пятидесятых годов. Тогда при строительст-ве еще не научились скупиться. Корпус был щедро украшен двумя колоннами, лестницей не из бето-на, а из самых настоящих гранитных плит. По кар-низу лепные украшения причудливых форм, а сле-ва и справа от входа, на глухой беленой стене барельефы традиционно ко всему готовых пионе-ра и пионерки. Под ногами у пионеров разбиты клумбы, выложенные по периметру кирпичом "на-уголок". Завершает клумбу сильно вытянутый прямоугольник из кустарника дикой вишни. А к кустам прижимается пионерская скамейка. Напро-тив, через асфальтовую дорогу, еще четыре ска-мейки в ряд. За ними такие же кустики обрамляют линейку большое поле с деревьями, клумбами, со сходящимися к центральной площадке дорожка-ми, с флагштоком и флагом на самой верхушке.