Волшебник страны звезд
Шрифт:
Кто знает...
Таков Брэдбери - поэт, тонкий созерцатель и мудрый философ, знаток потаенных струн человеческой души. Трагедия и грусть, как сплетенные в ручье водяные струи, пронизывают все его творчество. Но никогда не вливаются они в темные стоячие омуты безнадежного отчаяния. Брэдбери не просто верит в светлое будущее людей, он живет ради этого будущего.
"Помню, когда я был мальчишкой, у нас сломалась сеялка, - говорит герой рассказа "Земляничное окошко", - а на починку не было
В зависимости от условий опыта, Брэдбери - испытатель с престидижитаторской ловкостью - тут он и вправду цирковой иллюзионист меняет не только космический реквизит, но и собственные, только ему присущие фосфорические краски. Он щедр и беззаботен, как ребенок, не ведающий границ собственного могущества. Раскованно, смело, порой по-детски жестоко он упивается волшебной игрой.
Вот почему так часто и так всегда неожиданно красные пески Марса и белые пески где-то возле Забриски Пойнт - я имею в виду знаменитую ленту кинорежиссера Антониони - обрываются за четкой линией бетона. Безвоздушное сюрреалистическое небо пылает над дикой пустотой ракетодрома, и застывшие тени, как могильные кипарисы, стерегут покой - прошлых ли, будущих? ушедших цивилизаций.
Разве что одинокий цветок вновь крамольно взломает залитый бетоном грунт? Как последнее чудо. Как предвестье грядущих чудес.
Брэдбери часто повторяет строки английского поэта Йитса: "Человек влюблен, ему дорого то, что уходит". Может быть, в них, в этих строках, таится секрет прозрачной возвышенной грусти, свойственной волшебнику, когда он либо устает творить новые миры, либо теряет к ним интерес.
Впрочем, он не знает усталости и, кажется, не ведает разочарований.
– Я не могу не писать... Это как взрыв!.. Я работаю с наслаждением каждый день с раннего утра до обеда...
А обедают в доме Брэдбери по-старому и по-доброму, всей семьей. Обстоятельно, долго, с музыкой, с интересной беседой, с радостью и сердечным теплом.
Он не отшельник, не духовидец, не мистический пророк. Он истинный художник, для которого жизнь и творчество слиты целостно, органично, нерасторжимо. И еще он очень счастливый человек.
– Мне кажется, что я самый счастливый из всех писателей, -
Лев Толстой говорил, что целиком вышел из детства. Счастлив тот, для кого никогда не закрывается эта волшебная дверь, эта манящая калитка в стене. За ней - незамутненный источник, дарующий вечную радость, чуть горчащий грустью о том, что уходит неудержимо.
Осенний ветер безжалостно срывает последние листья, гаснут, сжимаясь в сверхплотные клубки, звезды, умирают люди, и реки увлекают в океан пепел погребальных костров. А волна, накатив на пустынный берег, окрашенный темным вином заката, все уносит ее - голубую русалку. Заволакивает чистой пеной зеленые, как камни, глаза, заливает немотой приоткрытые влажные губы. Исчезает в безбрежности, лениво играющей вспышками солнца, неразгаданная тайна.
Бездна океана - космическая бездна. Игра света в волнах - перемигивание звезд. Бесконечно изменчивые горизонты фантастики.
– Она воздействует на детей, - как-то заметил Брэдбери.
– Став взрослыми, они проникаются стремлением изменить мир...
Когда мне было десять лет, я узнал Марс по книгам Эдгара Раиса Берроуза и Джона Картера. Когда мне было пятнадцать лет, я прочитал у Уэллса о полетах в космос. И я решил, что, когда вырасту, буду участвовать в создании такого мира.
И словно в перекличке поколений, творцу фантастических миров вторит один из космических первопроходцев - дважды Герой Советского Союза Георгий Гречко:
– Меня и многих моих коллег в космос позвала фантастика. Без этой литературы мы, возможно, тоже стали бы инженерами. Но к созданию космической техники мы не обратились бы. Не возникло бы такого охваченного общим устремлением коллектива.
Зов мечты. Покоряющая сила идеи, воплощенной в неповторимые образы. Свое шестидесятилетие Рэй Брэдбери встретил на вершине творческого и человеческого счастья. Он раз и навсегда принял "причастие Вселенной" и "выбрал звезды". Властвуя над далью пространств и времен, он творит свое доброе волшебство, радуется счастью других и, как подобает настоящему человеку, несет нелегкое бремя трудного и великого века.
Он по-прежнему тверд в главном своем убеждении:
– Я не верю в возможность третьей мировой войны. Самоуничтожение простейший способ решения всех проблем. Но мы не настолько безумны.
Стремление во вселенский простор неотделимо от веры в человеческий разум. Хранители знания, даже загнанные во мрак первобытных пещер, олицетворяют свет и восхождение. Нацисты и поджигатели библиотек - падение и мрак. Униформа, в которую рядится мракобесие - черная блуза полпотовца, белый балахон клансмена или мундир пожарника с нашивкой "451", принципиального значения не имеет.