Шрифт:
1. Улица
— Надеюсь, Вы понимаете, что такое закон, моя дорогая, — сказал представительного вида мужчина.
Женщина дёргалась в сети, упавшей на неё с потолка, а теперь ещё и удерживаемой подбежавшими из укрытий по сторонам комнаты стражниками.
— Нет! — отчаянно кричала пойманная. — Нет!
Однако четверо дюжих мужчин, не обращая
— Нет! — плакала женщина, дикие глаза которой сверкали сквозь ячею сети.
В своих попытках выпутаться, высовывая пальцы и хватаясь за переплетённые нити, она чем-то походила на испуганное животное.
— Пожалуйста, — всхлипнула она. — Что вам от меня нужно?
Однако мужчина ничего не ответил ей, но окинул оценивающим взглядом, оказавшуюся в сети голую женщину, которая сразу затихла и замерла, лёжа на боку, вытянув свои плотно сжатые ноги. Наполовину утопая в глубоких мехах огромной кровати, она казалась очень маленькой и очень уязвимой.
— Мило! — в отчаянии крикнула она высокому, статному парню, стоявшему в стороне, — помоги мне!
— Чем? — осведомился Мило, спокойно надевая пурпурную тунику. — Я же — раб.
Женщина, сквозь ячею крепкой тяжёлой сети, дикими глазами уставилась на него.
— Уверен, что Вы знаете закон, — заметил всё тот же мужчина, стоявший, кстати, между двумя судьями.
— Нет! — замотала головой женщина.
В данной ситуации судьи выступали в роли свидетелей от официальных органов, которые должны были удостоверить обстоятельства захвата.
— Любая свободная женщина, которая ложится с чьим-либо рабом, или готовится к тому, чтобы лечь с чьим-либо рабом, сама становится рабыней, причём рабыней того человека, который является владельцем раба, — процитировал один из судей. — Это — ясный закон.
— Нет! Нет! — заплакала женщина в сетях.
— Подумай об этом, если хочешь, вот с какой точки зрения, — по-хозяйски переходя на «Ты», предложил представительный мужчина, — Ты отдала себя Мило, но Мило — мой, и ничего иметь не может, таким образом, Ты отдала себя мне. Аналогия проста — монета, данная свободным человеком уличной девке, конечно, принадлежит не ей, а её владельцу. То, что дано рабыне, дано её владельцу.
Глаза женщины наполнились ужасом.
— Я ненавижу Вас! — закричала она, а потом, повернувшись к стражникам, прорыдала: — Верните мне мою одежду!
— Как только все свидетельства будут приняты и зарегистрированы, а в данном случае, уверяю тебя, не будет никаких двусмысленностей или трудностей, Ты станешь моей окончательно.
— Нет! — заплакала пленница.
— Поставьте её на колени, на кровати, — распорядился мужчина, — сеть не снимать.
Четверо стражников без труда выполнили его приказ. Но сама пойманная не отрываясь, смотрела на Мило. В её глазах стояли слёзы.
— Скажи, — простонала она, — став рабыней, буду ли я оставаться твоей женщиной?
— Я так не думаю, — ответил Мило, улыбаясь.
— Красивый,
— Раб-соблазнитель? — переспросила пленница.
— Да, — кивнул он. — И надо признать, он изрядно увеличил количество моих рабынь.
Заплаканная, беспомощно запутавшаяся в сети, женщина задёргалась, но всё было бесполезно.
— Не будь Ты и твои предшественницы, столь скрытными, и столь озабоченными сокрытием своих отношений с рабом, полезность Мило в качестве раба-соблазнителя к настоящему времени, несомненно, была бы уже значительно снижена. Однако, к моему удовольствию, ваше беспокойство о репутации и прочей ерунде, столь свойственное свободным женщинам, практически гарантирует стабильность и дальнейший успех этих маленьких приятных проектов.
— Отпустите меня! — зарыдала пленница.
— Некоторые поклонницы Мило используются на моих полях, другие работают в моём доме, — поведал он, не обращая внимания на слёзы женщины. — Но большинство, и я уверен, что Ты будешь одной из них, вывозятся из города, чтобы начать новую жизнь.
— Новую жизнь? — испуганным шёпотом переспросила она.
— Жизнь рабынь, — развёл руками мужчина.
Пленница снова попыталась бороться, конечно, без особого успеха.
— Сеть снизу поднимите до пояса, а сверху спустите до шеи, и обмотайте вокруг тела, — приказал он своим людям. — Потом, кляп в рот и капюшон на голову.
— Нет! — снова попыталась протестовать женщина.
— Не далее как сегодня вечером, — засмеялся похититель, — у тебя уже будет свежее клеймо и первый ошейник.
— Нет, пожалуйста! — заплакала она.
Но мужчины, со сноровкой, выдававшей большой опыт в таких делах, приспособили сеть на женщине, в соответствии с инструкциями своего патрона. В результате ноги и голова жертвы оказались свободны, а руки плотно прижаты к телу. В конце они накрепко связали концы сети, закрепив её на месте.
— Ты уйдёшь через другой ход, — приказал работорговец, бросив взгляд в сторону своего красавчика раба.
— Да, Господин, — кивнул тот.
— Мило! — прошептала свободная женщина, глядя вслед уходящему рабу.
— Заметь, Ты сейчас стоишь на коленях на постели, — сказал похититель, — между прочим, для рабыни это большая честь. Возможно, Тебе придётся провести долгие месяцы в неволе, прежде чем тебе снова разрешат такую честь.
— Мило! — не обращая уже внимания на его слова, плакала женщина, не отрывая глаз от закрывшейся за рабом двери.
Один из мужчин, надавил пальцам на обе щеки пленницы и втиснул в её открывшийся рот кожаный шарик кляпа, закреплённого на капюшоне, и затянул ремешок на затылке. Она смогла только протестующе замычать. Следом на голову женщины лёг капюшон, полностью скрыв её от глаз посторонних. В качестве последнего штриха, мужчина застегнул пряжку под её подбородком.
— Что Ты там увидел? — полюбопытствовал у меня Марк, когда я отстранился от щели в ставнях, через которую я наблюдал предыдущую сцену.