Волшебники из Капроны

Джонс Диана Уинн

Роза и Марко, обменявшись взглядами, начали пятиться, пытаясь затеряться среди зевак. Но Крестоманси остановил их, положив им руки на плечи.

— Все будет в порядке, — сказал он. — А если нет, я устрою вас в чародейном доме в Венеции.

Антонио, высвободившись от одного из дядей Петрокки, поспешил вместе с Гвидо к Тонино и Анджелике.

— Целы? — в один голос спросили они. — Это вы наслали грифонов… — И, осекшись, холодно уставились друг на друга.

— Да, — сказал Тонино. — Простите, что вас превратили из-за нас в марионеток.

— Она нас

перехитрила, — сказала Анджелика. — Но вы хотя бы остались в собственном платье. А взгляните на нас. Мы…

Но тут тетки и двоюродные братья и сестры потащили их в разные стороны из страха, как бы они не оказали друг на друга пагубного влияния, а дядья поспешили дать свитера и верхнюю одежду. А Паоло отпихнула от Ренаты тетя Мария:

— Не стой рядом с ней, миленький мой!

— Спасибо тебе все-таки, что помог мне влезть на купол, — только и успела сказать Рената, которую тоже тащили подальше от Паоло.

— Погодите! Минуточку! — громко воззвал Крестоманси.

Все обернулись к нему — уважительно, но с явной досадой.

— Если вы, каждый из ваших домов, не перестанете относиться к другому как к сборищу негодяев, могу обещать вам, что очень скоро Капрона снова падет.

Все, и Монтана, и Петрокки, одинаково возмущенные, воззрились на него. Архиепископ взглянул на герцога, и оба, ища убежища, засеменили к паперти Собора.

— О чем это вы говорите? — вспылил Ринальдо, наступая на Крестоманси.

Его достоинство было задето: из него посмели сделать куклу! Взгляд его глаз сулил всем и каждому коровьи лепешки на голову, и особенно обильно — Крестоманси.

— Я говорю об Ангеле-хранителе Капроны, — сказал Крестоманси. — Когда во времена первого герцога Капронского Ангел опустился на купол Собора, принеся в дар Капроне защиту и безопасность, герцог, о чем повествует история, назначил двух своих подданных — Антонио Петрокки и Пьеро Монтану — хранителями слов, изреченных Ангелом, а потому и хранителями мира и безопасности Капроны. В память об этом в каждом вашем доме есть надвратный ангел, а большой Ангел стоит на постаменте, украшенном леопардом Петрокки в обнимку с крылатым конем Монтана. — И Крестоманси указал на купол. — Если вы не верите мне, попросите, чтобы вам дали лестницы, поднимитесь наверх и убедитесь сами. Антонио Петрокки и Пьеро Монтана были верными друзьями, и такими же были их семьи после них. И Капрона стала великим городом и сильным государством. Ее упадок начался с нелепой ссоры между Рикардо и Франческо.

Тут как среди Монтана, так и среди Петрокки поднялся общий ропот: ссора вовсе не была нелепой!

— Конечно нелепой, — заявил Крестоманси. — Вас всех обманывали с колыбели. Два века вы позволяли Рикардо и Франческо себя дурачить. Из-за чего они на самом деле поссорились, мы никогда не узнаем, но я знаю, что оба распространяли в своих семьях одну и ту же ложь. А вы верили их лживым выдумкам и все глубже и глубже погрязали в распрях, пока Белая Дьяволица не сумела вернуться в Капрону.

Снова раздался общий ропот.

— Да, герцогиня — Белая Дьяволица, но… — начал Антонио.

— Да,

Белая Дьяволица, — сказал Крестоманси. — И сейчас ее здесь больше нет, потому что члены обеих семей нашли слова гимна и разбудили Ангела. Полагаю, это стало возможным только благодаря тому, что Монтана и Петрокки действовали вместе. Но вы все могли бы до посинения петь верные слова, и ничего не произошло бы. Ангел уважает дружбу. К счастью, молодежь в обоих ваших домах менее фанатична, чем старшие. Марко и Роза даже имели смелость полюбить друг друга и пожениться…

До этого момента обе семьи слушали — стиснув зубы, скажем прямо, потому что мало удовольствия слушать, как тебя отчитывают в присутствии сборища сограждан, не говоря уже о герцоге и архиепископе, — но все-таки слушали. Однако после этих слов разразилась буря.

— Пожениться! — взревели Монтана.

— Она же Монтана! — взревели Петрокки. Оскорбления градом посыпались на Розу и Марко. Всякий, кому не лень было бы произвести подсчет, набрал бы не меньше десятка теток, захлебывавшихся от слез, и все они, глотая слезы, кляли Розу и Марко.

Роза и Марко оба побелели как мел. Не хватало только, чтобы Ринальдо напустился на Марко. Что, впрочем, он и не замедлил сделать.

— Этот подонок, — заорал он, обращаясь к Розе, — сшиб меня с ног и разбил мне голову. А ты за такую дрянь вышла замуж!

Крестоманси поспешил встать между Марко и Ринальдо.

— Я надеялся, что кто-нибудь все-таки поймет, — с усталым видом сказал он Розе. — Да, в Венеции вам будет лучше.

— Прочь с моего пути! — крикнул Ринальдо. — Прочь, вы, чародей-двурушник!

— Пожалуйста, отойдите, сэр, — сказал Марко. — Я не нуждаюсь в защите от подобного болвана.

— А вы подумали, Марко, о том, что могут учинить вам и Розе две семьи волшебников, Монтана и Петрокки? — спросил Крестоманси.

— Конечно, — резко бросил Марко, пытаясь отстранить Крестоманси.

Внезапно снова воцарилась необычная тишина — тишина, исходившая от Ангела. Архиепископ опустился на колени. Народ в благоговении столпился по обе стороны двора. Ангел возвращался. Он шел пешком с дальней нижней части Корсо; концы его крыльев мели по булыжнику, и по мере его приближения крепчал хор певших голосов. Когда он проходил по соборному двору, в каждом месте, где его перо касалось камней, вырастала гряда крохотных золотых цветов. И дивное благоухание овевало каждого, пока Ангел приближался к Собору и, огромный, золотой, остановился у паперти.

Там он обратил свое отрешенное, но улыбающееся лицо ко всем собравшимся. И голосом, будто воспарившим над хором, возвестил:

— Мир снизошел на Капрону. Блюдите согласие наше.

С этими словами он расправил крылья, и от их благовония у всех закружилась голова. Он поднялся вверх и, пролетев над большими и малыми куполами, вновь занял свое место на самом большом куполе, чтобы охранять Собор во все грядущие годы.

Вот, собственно говоря, и конец этой истории; осталось разве что дать одно-два разъяснения.