Волшебные истории. Новые приключения Елены Прекрасной (сборник)
Шрифт:
Горшка с остатками цветка учитель больше не увидел – в соседнем окошке было пусто.
Днем позже учитель и Крапива опять столкнулись – Крапива тащила из аптеки кислородную подушку и, в другой руке, пакет клюквы и попросила учителя помочь донести этот тяжелый груз до места.
Он увидел наконец их дом изнутри, там стояла напряженная тишина, не как обычно в жилье – журчит телевизор, звонит телефон, бабушка угощает внука кашей и воспитательной беседой, – нет, здесь было пусто и мертво, только из-за одной полузакрытой двери слышалось
– А где цветок-то? – не удержавшись, тоже шепотом спросил учитель (когда они подошли к дому, горшка на окне не было).
– Тихо, тихо! – испугавшись, зашипела Крапивка. – Потом!
Учитель тут же ушел, едва попрощавшись, а Крапива подумала: «Заметил, надо же!»
С этим цветком тоже вышла какая-то глупая история: как-то вечером Крапива просто выкинула его за окно, так ей захотелось вдруг. Она сделала это довольно быстро и грубо, даже не стараясь заглушить стук горшка об асфальт. Потом, правда, Крапивка оглянулась на сестру – поняла ли она, что произошло, и не потащится ли больная искать свой погибший цветочек, на который она чуть ли не молилась. Однако Малина даже не вздрогнула, тихо лежала, и все.
«Потом, – решила Крапива, – я его подберу на улице и вынесу, авось она не заметит».
Но вскоре Малине стало совсем плохо, и Крапива просидела у ее кровати почти всю ночь, меняя на лбу у сестренки холодные платки. К утру Крапиву сменила бабушка, и только потом, днем, очнувшись от тяжелого сна, Крапива пошла в комнату Малины проверить окно – и увидела, что на подоконнике снова, как ни в чем не бывало, находится цветок, в расколотом горшке, правда, но все еще живой, хотя и с переломанным стеблем и последними двумя лепестками.
«Вспрыгнул, что ли? – ошарашенно подумала Крапива. – Волшебный, что ли?» – И она оглянулась на сестру. Та явно лежала без сознания. Крапиве пришло в голову, что надо вынести вон это сверхживучее растение, причем ничего не пряча, и так она и поступила.
И цветок оказался в мусорном контейнере и вступил на ту дорогу, по которой уходит все в этом мире – далеко-далеко, в страну забвения, в сердце земли.
Попутно, вместе с цветком, Крапива выбросила и еще кое-что, что надо было удалить из дому, пока никто не обнаружил.
А Крапиву опять послали в аптеку, и по дороге ее останавливали многие люди, весь город знал, что дела у Малины плохи. С учителем она тоже поговорила, а на обратном пути даже специально сделала крюк и прошла мимо его двери – но она выглядела теперь наглухо запертой.
Хозяин, видимо, уже двинулся к морю на свою ежевечернюю прогулку, правда, немного раньше времени, и Крапива разочарованно отправилась домой, и в груди у нее бушевала сильная печаль.
А учитель действительно покинул город на своем новом велосипеде, он отправился в головокружительный поход по горам и окрестным долинам, предварительно опросив местное население.
Кстати, последний разговор с Крапивой у него был такой:
– Как самочувствие больной?
– О, – просияв при виде учителя, сказала Крапива, – у нас состояние вообще-то средней тяжести. – Глаза ее блеснули слезой. – Я просто не могу на нее смотреть. Ночью я сижу с ней, а днем бегаю по врачам и аптекам, отвлекаюсь от этого ужаса.
– Я прошлый раз интересовался у вас, куда делся цветок, – как бы между прочим сказал умный педагог. – Дело в том, что я хотел попросить у вас отросток.
– Ой, да вы что, – покачала головой Крапива. – Видимо, был сильный ветер… Его свалило с окна… Я не стала говорить бедной Малинке, она бы тут же умерла от горя… Я сбегала, подняла цветок, горшок уже был расколот… Я поставила его на окно… Думала купить новый горшок… Но забегалась, все забыла, так и не купила. А цветок завял совсем. Я его вынесла в мусор… Хорошо, что Малина все равно не видит этот цветок, она же не встает… Нога у нее все хуже и хуже… С тех пор, с выпускного бала, ну вы не помните, наверно… Она даже не танцевала, бедняга…
– Я не помню…
– Ну вот. Уж я ее тянула к врачу… Но она упрямая, как баран, сидела сиднем в кресле…
– Так с тех пор и не выходила? – спросил учитель осторожно.
– Так с тех пор.
– А что врачи говорят?
– Кто говорит, что надо ампутировать ногу… Кто говорит, что уже поздно, лишние страдания.
Тут Крапива заплакала и прижалась к плечу учителя.
– Как жалко цветок, – внезапно сказал учитель очень резким тоном.
– Да, жалко. Лежит теперь где-нибудь на городской свалке, – извиняющимся тоном сказала Крапива. – Если бы я знала, я бы принесла его вам.
– А я же ее видел где-то… В каких-то гостях, – произнес педагог.
– Да, кстати, я ведь совсем забыла! Да! Я вспоминаю, Малинка куда-то выходила один раз в красном костюмчике, я забыла. И напрасно, кстати, выходила. Она уже заболевала. «Я должна все сказать», – твердила, причем как сумасшедшая. Так что вот. Только хуже себе сделала. Я ее отговаривала, а она сказала, что это для нее важнее жизни. Дурочка, конечно, что может быть важнее жизни! Правда?
Такая у них получилась беседа.
Стало быть, теперь учитель ехал по горной дороге на своем велосипеде, ехал-ехал и уже к вечеру нашел то, что искал, – а именно грандиозную городскую свалку, которая дымила и воняла на километры вокруг и потому была сослана подальше от людей.
Уже смеркалось, учитель ехал, подпрыгивая на неровностях среди куч чего-то невыразимо пестрого. Стали попадаться битые стекла и железные обломки, наш путешественник спешился и повел велосипед очень аккуратно.
Однако довольно скоро с другой стороны свалки послышался далекий рев мотора – и учитель снова вскочил в седло и помчался, не разбирая дороги и не жалея шин.