Волшебные капли для Субастика
Шрифт:
— А мне нет, — буркнул Мартин и пошел к себе в комнату.
Он плюхнулся на кровать и уставился в потолок, собираясь отдаться во власть мрачных мыслей, но тут пришел папа и сказал:
— Страшные новости для нашего страшно трусливого Мартина! В ближайшее время ожидается нашествие диких зверей: зайцев, попугаев, хомяков и парочки особо хищных белых мышей!
— К нам что, Понеделькусы собираются?! — радостно воскликнул Мартин и подскочил на кровати.
— Угадал, — сказал господин Пепперминт. — Только что звонил дядя Антон. Завтра днем он зайдет к нам в гости. Со всем семейством,
Господин Понеделькус, которого Мартин называл «дядя Антон», был старым другом господина Пепперминта.
Его жена, тетя Аннемари, была хозяйкой той квартиры, в которой господин Пепперминт когда-то снимал комнату. (В те годы она еще носила фамилию Брюкман.) У Понеделькусов была дочка, на два года младше Мартина, и звали ее Хельга.
— А Хельга тоже придет? — с некоторой тревогой спросил Мартин.
— Конечно, — ответил господин Пепперминт. — Или ты думаешь, ее оставят дома присматривать за зверинцем? Вряд ли. Ведь Антон притащит всю компанию, так что присматривать будет не за кем.
В комнату заглянула госпожа Пепперминт.
— Я не ослышалась? — спросила она. — Антон придет? Со всеми зверями?
— Да, мы как раз обсуждаем его зоосад, — сказал господин Пепперминт.
— Хоть бы он своих белых зайцев дома оставил! — вздохнула госпожа Пепперминт. — А то в прошлый раз они обгрызли нам кресло и повытаскивали из обивки всю требуху!
Госпожа Пепперминт села к Мартину на кровать.
— Будем надеяться, что Аннемари запрёт его зайцев, — сказала мама. — Она их тоже не очень жалует.
Хорошо бы она заперла заодно и этого старого попугая. Как его там зовут?
— Кулес, — подсказал Мартин. — По мне, так пусть приводят хоть зайцев, хоть попугая, хоть слона, лишь бы они свою Хельгу заперли куда-нибудь подальше.
— Что это за новости такие? — удивился господин Пепперминт. — Она же тебе вроде нравилась. Сам говорил, что она вполне сносная.
— Говорил, — отозвался Мартин. — Просто мне с такими маленькими неинтересно. И к тому же она все время жует своих марципановых свинок, а я марципан терпеть не могу! Во что я буду с ней играть? Ей только прятки подавай! Всё прятки да прятки… Тоска зеленая!
— Предложи ей тогда сыграть во что-нибудь другое, — посоветовал господин Пепперминт.
— Во что, например? — ехидно спросил Мартин.
— В овощное лото, — предложила госпожа Пепперминт.
— Да эго вообще детский сад! — возмутился Мартин. — Уж лучше тогда в прятки!
На следующий день Мартин уже забыл, что не хотел видеть Хельгу. Во всяком случае, когда семейство Понеделькусов в полном составе, включая трех зайцев, одного золотого хомяка, одну золотую рыбку, двух морских свинок, дрессированную белку и попугая, пожаловало к Пепперминтам, Мартин сразу отправился с Хельгой на чердак, где, по их общему мнению, лучше всего было играть в те самые прятки.
При этих обстоятельствах Мартин натолкнулся на одну странную штуку, которая весьма озадачила его. После обеда он попытался осторожно выведать у папы, что это за объект пылится там на чердаке,
Мартин очень любил воскресенье, однако в тот день он, как никогда, мечтал, чтобы воскресенье поскорее закончилось.
Мартин Пепперминт и Роланд Штеффенхаген не только стояли рядом на физкультурной линейке, они еще и сидели за одной партой на всех остальных уроках.
Нельзя сказать, что они были закадычными друзьями, но их объединяли две вещи: оба они восхищались Йенсом Ульманом и одинаково не любили Леандра Громмеля.
Леандер Громмель (кличка Громила-Горилла) сидел сразу за ними и постоянно их задирал: он называл приятелей «мелочью пузатой», дергал за волосы, щипался, а однажды стащил у Роланда тетрадь по математике и сунул ее в мусорную корзину. Мартин же из-за него опозорился однажды на весь класс — на географии плюхнулся со всего размаху на пол, потому что Громила умудрился вытянуть из-под него стул в тот момент, когда Мартин собирался сесть. Смеху было — на пол-урока!
Леандер Громмель был самым высоким в классе и потому стоял на физкультурной линейке первым. С короткой толстой шеей, длинными руками, которые у него всегда висели плетью, он выглядел довольно неуклюжим, ходил ссутулившись, изрядно косолапя.
Он явно стеснялся своего роста и пухлой комплекции, но старался не показывать виду. Во всяком случае, когда одноклассники кричали ему: «Эй, Громила-Горилла!» — он делал вид, что ему все нипочем, и с вымученной улыбкой принимался изображать Бада Спенсера, итальянского актера-толстяка, у которого в нескольких фильмах тоже была кличка Громила.
Леандер вставал в боксерскую стойку и зычно кричал: «Эй, амигос! Кто сразится с Громилой? Кто хочет попробовать его знаменитый удар левой?» Был у него и другой номер: сожмет кулачище, согнет руку в локте и давай зазывать: «Подходите, амигос! Пощупайте бицепсы у Громилы! Всего за один доллар! Не хотите? В ухо дам!»
Но как бы он ни хорохорился, выглядело это как-то не очень убедительно. Чувствовалось, что это он так, больше для куража. Во всяком случае, всерьез его угрозы мало кто воспринимал. Бывало, начнет он из себя силача строить, а кто-нибудь из мальчишек возьмет да и скажет: «Да какие это бицепсы! Жир один! Где тут у тебя мускулы? В микроскоп не разглядишь!»
Девчонки, конечно, хихикать, а Леандер покраснеет и выскочит из класса, чтобы никто не увидел у него слез на глазах. Ну а как вернется, давай шпынять тех, кто послабее. А кто самый маленький в классе? Мартин и Роланд. Вот им и доставалось от Леандера больше всех, хотя они не дразнили его Громилой-Гориллой и даже не смеялись, когда другие потешались над ним.
Вполне понятно, что Мартин с Роландом не жаловали Леандера. Более того, они его просто терпеть не могли.