Волшебный дар
Шрифт:
– Скажите, Николай Андреевич, – поинтересовался Дронго, – вы выступаете как конкуренты Шокальского?
– Коммерческая тайна, – усмехнулся Сарычев, – хотя какая там тайна. Все об этом знают. Шокальский – подставное лицо. Он не дает нам нормально заключить контракт, ради которого мы сюда приехали.
– Вы уже вышли на подписание контракта?
– Конечно. Мы предлагаем такие деньги, которые больше никто не может предложить. Мы были уверены, что получим этот контракт.
– И до сих пор не договорились?
– Пока нет.
– Вам мешают португальцы? Карнейро и Сильва? – поинтересовался Дронго. – Они ваши основные соперники?
– В
– Прекрасные места, – кивнул Дронго, – хотя здесь мне нравится больше.
– Они готовы на все, лишь бы оставить чемпионат в Португалии, – нервно произнес Сарычев. – Посмотрите, как играет этот Шокальский. Он беспрерывно рискует. Думает, что одним точным ударом можно все решить. Так и во время переговоров. Не называет определенную цену, а постоянно блефует. И в результате Фармер считает, что нельзя никому доверять. Ни нам, ни полякам.
– Вы не узнали, кого представляет Шокальский?
– Он не сообщает. Какую-то неизвестную нам группу. Возможно, японцев. У них есть деньги для таких соревнований.
– Или американцев. Может быть, все-таки речь идет о другом? Например, о передовых технологиях…
Сарычев даже не удивился. Он улыбнулся и кивнул:
– Может быть. Все понимают, для чего приобретаются права на подобные соревнования. Каждые Олимпийские игры, каждый крупный чемпионат, каждая выставка «Экспо» – это уже давно не просто международные мероприятия. Все это большая политика. А такой элитарный чемпионат, как состязания игроков в гольф, привлечет тысячи авторитетных людей и миллионы долларов инвестиций. О возможности продвижения тех самых технологий я уже не говорю… Посмотрите, как играет Карнейро. Он хороший игрок, но против Фармера и Сильвы у него нет шансов. Ни единого. Хотя он, конечно, старается.
Вслед за игроками они прошли к очередной площадке. Фармер демонстрировал свое хладнокровие.
– Мы постараемся его дожать, – сообщил Сарычев, – сегодня вечером он обещал дать согласие. Арсений Викторович вчера звонил ему, чтобы выразить соболезнование. И они договорились окончательно решить вопрос именно сегодня. Мы предлагаем в два раза больше, чем все основные конкуренты. А Шокальский просто блефует. У него не может быть столько денег. Я все больше убеждаюсь, что никакие серьезные люди за ним не стоят.
– А португальцы? Они сумеют найти столько денег?
– Не думаю. Хотя им могли бы помочь европейцы. Карнейро готов привлечь деньги немцев, с которыми он очень близок, а Сильва – отказаться от нашего отеля, чтобы перенести чемпионат в Синтру. Но свободных средств у них нет. Вы же знаете, как сейчас скачут валюты. Доллар и евро. Такие свое-бразные качели. В этой ситуации наша нефть – самый лучший товар. Цена на него взлетела, а деньги мы получаем в любой валюте.
– Когда Мурашенков должен встретиться с Фармером?
– Сегодня вечером. Они договорятся об окончательной цене, и тогда завтра утром прилетят наши и его адвокаты, чтобы подготовить договор. Но это уже не наше дело. Там столько пунктов, которые нужно согласовать…
– Разве Фармер не уедет?
– Насколько я знаю, пока нет. Тело Сильвии сразу не выдадут. Полицейские отправили его в Албуфейру. Поразительно, что Фармер туда не поехал. Что за человек! Я думал, подобных персонажей уже не бывает в жизни – они остались
– Не любите вы его, – заметил Дронго.
– А я их всех не люблю, – желчно сказал Сарычев. – Думаете, мне просто было сюда приехать, я с неба свалился в это общество? Да я столько работал, столько терпел! Чтобы стать владельцем нашего гольф-клуба, мне столько всякого вынести пришлось! Чуть ли не сутенером был, когда в мой клуб в начале девяностых богатые подонки в малиновых пиджаках приезжали с девочками. Господи, как я их тогда ненавидел! Всех этих бывших уголовников, фарцовщиков и спекулянтов, да еще неудавшихся спортсменов, у которых на лице написан их «интеллект». А какие девочки с ними приезжали! Их бы в Париж на подиум или куда-нибудь в голливудские фильмы. Тоненькие, красивые, одухотворенные. И должны были работать на этих скотов, угождать им, ублажать.
Сарычев достал платок и вытер лоб.
– Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Недавно был в Молдавии. Знаете, как там живут люди? Вся республика голодает. В больницах – очереди из желающих продать свои органы. Многие выезжают в Турцию, чтобы продать свои почки за две или три тысячи долларов. Я там несколько дней был, а вернулся – и неделю в себя прийти не мог. Что же такое этот Горбачев наделал, что же он такое сотворил! Нет, я не жалуюсь. У меня все есть: деньги, известность, меня уважают. Сейчас я совладелец очень престижного, элитарного клуба. Сумел заработать несколько миллионов. Только не нравится мне все это. Раньше я гораздо счастливее был – когда в парке культуры обычным распространителем билетов работал. Честное слово, счастливее. А сейчас… Помните августовский дефолт? Каких нервов он мне стоил! Я думал, мне тогда только один путь оставался – в петлю. У меня на тот момент столько долгов было! И все, конечно, в валюте. Еле-еле выкрутился. Но когда вспоминаю молдавских детей с длинными шрамами на боку, так готов всех этих «акул» своими руками давить.
Сарычев снова вытер пот.
– Я бы на месте Фармера, наверное, сошел с ума, – тихо признался он, – если бы убили мою жену. Я бы просто сошел с ума. Но мы с моей Женей двадцать с лишним лет вместе прожили. Через все испытания прошли. И через коммуналку, и через безденежье, и через предательство друзей. Так теперь мне моя жена ближе всех на свете. Если ее не станет, то и мне жить незачем. А этот вышел играть в гольф. И посмотрите, как спокойно ходит!
– Вы миллионер с левыми взглядами, – пошутил Дронго.
– Я человек с нормальными взглядами, – возразил Сарычев, – самую богатую страну в мире развалили за несколько лет. А наших бывших граждан выбросили в Европу на помойку. Женщины пошли в проститутки, дети торгуют своими почками. И никого нет виноватых. Как подумаю, что на месте тех молдавских детей могли оказаться мои внуки, выть хочется от ужаса.
– Таких людей, как вы, становится все меньше и меньше, – заметил Дронго. – А что вы думаете об Арсении Викторовиче? Он тоже из бывших «малиновых пиджаков»?