Волшебный дом

Герберт Джеймс

Мы помчались дальше, и Мидж, откинувшись на сиденье, рассматривала окрестности.

Вскоре деревья отступили, и за заросшими жесткой травой обочинами открылись заросли густозеленого папоротника и желтого дрока; они отодвинули лес, словно говоря, что все хорошо в меру. Солнце стояло уже высоко, и небо вокруг него выцвело, побледнело. Мы выбрали удивительно удачный денек для поездки за город, и мой энтузиазм снова стал возрастать, несмотря на разочарование, вызванное самим Кентрипом.

Мидж сжала мое плечо.

— Кажется, я вижу его! — сказала она, сдерживая возбуждение.

Я скосил глаза, но ничего не заметил.

— Пропал, — сказала Мидж. — Мне показалось, впереди что-то

белеет, но теперь опять мешают деревья.

Машина описала долгий плавный поворот, и лес, словно беря реванш, снова подступил к дороге. Местами низкие ветви хлестали листьями по окнам.

— Этот лес не помешало бы слегка вырубить, — проворчал я, и тут поодаль от дороги мы увидели коттедж.

Сад перед домом был огражден низким, побитым непогодами забором, многие столбы покосились или совсем упали, а к закрытой калитке была приколочена облупившаяся и выцветшая табличка Красивые, но полинявшие буквы гласили:

«ГРЭМЕРИ».

Коттедж

И вот он был перед нами. И при первом осмотре оказался действительно очаровательным.

Я подогнал машину по траве к самому разваливающемуся забору, и мы вдвоем сидели и смотрели на Грэмери, «кругляк» Флоры Калдиан; Мидж словно в благоговении, а я — ну, с приятным удивлением, скажем так. Не могу сказать, чего именно я ожидал, но это было именно то.

Здание действительно оказалось круглым, хотя главная часть, выходящая к нам, была традиционно прямой, только один край изгибался, уходя вдаль (нам еще предстояло понять эту конструкцию). Дом имел три этажа, если считать и мансарду, так что слово «коттедж», может быть, не совсем соответствовало истине. И все же здание выглядело как коттедж, потому что стояло на заросшем травой насыпном холме, отчего казалось как-то меньше. Холм простирался по обе стороны, слева к палисаднику спускались углубленные в склон замшелые каменные ступени. Рядом с домом росли деревья, и ветви царапали белые кирпичные стены, а позади начинался лес (ну разумеется!). Выходящие к нам окна были маленькими, и рамы делили их на мелкие квадратики, что придавало общему виду дополнительное очарование, а черепица на крыше совсем выцвела.

Что ж, таков был первый взгляд, и полное впечатление оказалось более чем благоприятным.

— Майк, это просто чудесно, — сказала, а точнее выдохнула, Мидж, ее взгляд блуждал по неиствовавшим в саду диким краскам, по привыкшим к самостоятельности цветам.

— Мило, — пришлось признать мне. — Но давай посмотрим поближе...

Мидж уже вылезала из машины. Она перебежала на мою сторону и встала перед коттеджем, ее глаза разгорелись еще ярче. Никакого разочарования, никакого крушения иллюзий. Она нервно прикусила нижнюю губу, но не смогла подавить улыбку. Я присоединился к ней, обвил рукой ее талию и сначала полюбовался выражением ее лица, а потом заулыбался сам и лишь после повернулся, чтобы получше обозреть Грэмери.

Я ощутил легкий толчок узнавания, но чувство было мимолетным, слишком смутным, чтобы разобраться в нем. Не был ли я здесь раньше? Нет, в последние тысячу лет не был. Я не мог припомнить, чтобы когда-либо бывал в этих местах. И все же было что-то знакомое... Я стряхнул это чувство, решив, что это своего рода дежа вю, возможно, своеобразная, но легкая реакция на предвкушение чего-то приятного.

Спрашивать Мидж о ее впечатлении не было нужды: все читалось в ее сияющих глазах. Оставив меня стоять, она медленно подошла к калитке, и мне пришлось окликнуть ее, чтобы напомнить о себе. Мидж обернулась, и у меня прямо-таки захватило дух.

Тот вид поныне со мной и останется навсегда, ясный и четкий, почти мистический: Мидж, маленькая

и стройная, ее черные прямые волосы прилегают к шее, губы чуть раздвинулись, а в милых серо-голубых глазах со слегка опущенными уголками светятся любопытство и радость — выражение, тревожащее меня и в то же время наполняющее счастьем за нее. На ней были джинсы и заправленная в них свободная блузка с короткими рукавами, на маленьких ножках сандалии, а позади маячил — нет-нет, не маячил, потому что вся сцена с Мидж на первом плане была так хорошо скомпонована, так закончена, — стоял Грэмери; теперь отчетливо виднелись его поврежденные и облупившиеся белые стены, безжизненные и тем не менее словно наблюдающие окна, ослепительно сверкающая на солнце трава, а сзади и по сторонам — окружающий все это лес. Можно сказать, это была сказочная сцена, и, конечно, она не могла не запечатлеться в памяти.

Потом Мидж снова отвернулась, разрушив чары, и нагнулась к крючку на калитке. Та со скрипом отворилась, Мидж шагнула за ограду, и я двинулся за ней. Я хотел взять ее за руку, но она ушла вперед, как нетерпеливый ребенок, устремившись по заросшей дорожке к двери дома.

Более ленивой походкой я двинулся следом, заметив, что при ближайшем рассмотрении майские цветы не так ярки, как казалось издали. По сути дела, они напоминали цветы конца лета, когда растения уже пережили свое лучшее время и постепенно увядают, лепестки засыхают и сморщиваются. Особенно не расписывая, можно сказать, что цветы выглядели довольно чахлыми. Зато повсюду пышно разрослись сорняки. Дорожка была вымощена плоскими неровными камнями, и сквозь щели пробивалась трава, местами почти скрывая твердую поверхность.

Я догнал Мидж, когда она, приставив козырьком руку между лбом и стеклом, заглядывала в окно без занавесок. Стекло оказалось по-старомодному толстым и грубоватым — я заметил гладкие волны у основания, где стекло оплыло, прежде чем затвердеть. К сожалению, рамы прогнили и потрескались.

— Не совсем утопающий в зелени дом, а? — Я рискнул вместе с Мидж заглянуть внутрь.

— Там пусто, — сказала она.

— А ты чего ожидала?

— Я думала, там осталась мебель.

— Ее, вероятно, продали с молотка, когда было оформлено завещание. Но так даже лучше видно, как все выглядит без старушкиного хлама.

Мидж выпрямилась и с упреком посмотрела на меня.

— Давай, прежде чем зайти внутрь, осмотрим все кругом.

— Угу. — Я продолжал глядеть в окно, протирая стекло рукой, чтобы лучше видеть. Мне удалось различить лишь большую черную дровяную плиту. — Здесь будет отлично готовить.

— На дровяной плите? Забавно. — Такая перспектива ничуть не снизила ее энтузиазма.

— Это больше похоже на кузнечный горн, — заметил я. — Наверное, у нас будет и то и другое — электрическая плитка и это чудо. Однако нехватки дров здесь не ожидается.

Мидж потянула меня за руку.

— Может оказаться очень по-авангардистски в смысле «возвращения к корням». Давай обойдем дом сзади.

Я оторвался от окна, она клюнула меня губами в лицо и снова отстранилась. Я обошел дом, по пути проверив деревянную входную дверь. Дверь казалась довольно крепкой, хотя имела две тонкие трещины в нижних досках. Над ней по обе стороны было два узеньких окошка не более чем четыре дюйма глубиной, а рядом на кирпичной стене висел колокольчик. Перед входом находилось открытое крылечко, которое мне показалось совершенно бесполезным. С другой стороны от колокольчика висел фонарь, внутри весь заросший паутиной. Проходя мимо, я дернул колокольчик, и он отозвался глухим, надтреснутым звоном Но Мидж обернулась на звук. Я сгорбился и изобразил из себя Квазимодо — сделал безумные глаза и языком оттопырил одну щеку.