Волшебный ключ
Шрифт:
На столе стояли шесть обеденных приборов. Служащий - конопатый и молодой, почти мальчишка, заканчивал раскладывать столовые ножи.
Лена почувствовала, как сердце стукнуло невпопад. Пять лет назад она вошла в этот зал, так же облагороженный - специально для них. Во главе стола сидел старик. Правитель, как он назвал себя.
Лена, тогда шестнадцатилетняя, остановилась в дверях, остальные члены ее ячейки - Настя, Ольга и Таня - тоже стояли, переминаясь с ноги на ногу. Старик в дорогом костюме улыбнулся:
– Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.
Старик начал говорить. Он подробно, ничего не скрывая, рассказывал о модификационном вирусе, о возрастании, о том, зачем нужны были лагеря. О причинах скоротечной и ужасной эпидемии, которую Лена с ячейкой могли наблюдать из окна. О своей роли в этом. О том, как по его приказу умерщвлялись подростки, не прошедшие возрастание. О том, как по его приказу был уничтожен с воздуха восточный лагерь. О том, что ячейка "Покойники" не нашла с ним общего языка и в полном составе ушла - туда.
Девушки, кроме Лены, спорили со стариком. Плакали, узнав о судьбе знакомых, проклинали старика за эпидемию. Только Лена молчала: в признаниях старика чувствовалась ей некая наигранность - так в дурацком боевичке Главный Злодей говорит: "а сейчас я подробно расскажу тебе мой коварный план...".
– Я не знаю, что происходит с теми, кто не принял моего предложения и ушел туда. Может быть, они погибают, может быть, находят себе пристанище. Меня это не очень заботит. Сейчас решайте вы: будете ли строить этот мир вместе со мной или же навсегда покинете его.
Лена была хорошим командиром. Она не рисковала напрасно жизнями своих солдат, как "покойники", но и не осторожничала сверх меры, как "пираты". Они всегда были при деньгах, но при этом не в шрамах. Лена умело гасила ссоры, неизбежно возникающие в ячейке, добилась слаженной, коллективной работы - но увы, ее ячейка командой так и не стала. Не было дружбы, чувства единства, что ли... и в тот день каждый решал сам за себя.
Первой ушла Настя. Она зло смахнула слезы, встала и пошла к черному пролому. Молча, без единого слова.
– Минуточку!
– сказал ей вслед старик.
– Что?
– Вы даже ничего не скажете?
– Что сказать?
– Ну, не знаю...
– старик добродушно усмехнулся.
– обычно говорят что-нибудь пафосное на прощанье.
– Нет.
Второй была Ольга. Так же, молча. Третья, Таня, сказала:
– Хотелось бы мне поверить в ваши слова... что там можно найти пристанище. Но думаю, мы все же погибнем. Иначе не отпускали бы вы нас так легко.
Старик развел руками: хочешь, верь, а хочешь - нет.
– Лена, ты как?
Лена отвела взгляд.
– Я... я тоже пойду.
– Таня встала и подошла к двери, от которой тянулись щупальца тумана. На пороге она задержалась, чтобы сказать:
– Лена, ты... ошибку совершаешь.
Лена осталась наедине со стариком - если не считать пары его телохранителей, но те стояли в стороне и со всем усердием изображали свое отсутствие. Дверь во внешний мир зашипела и закрылась.
– Однако, время ужинать!
– бодро сказал старичок, в зал вошел
– Вы...
– с трудом сказала Лена, - вы... даже не дали им поесть... перед тем, как они...
– Поверьте мне, не из жадности. Позже вы поймете - находиться во внешнем мире гораздо легче на пустой желудок. А теперь ешьте.
Лена через силу взяла вилку и медленно потянулась к тарелке, но пальцы безвольно разжались, и вилка упала. Старик проследил за вилкой взглядом и мягко сказал:
– Знаете, Лена, почему вы остались?
– Потому что я испугалась.
– ответила Лена.
Правитель вздохнул:
– Не наговаривайте на себя, вы... смелая девушка. Знаете, есть такая порода людей - идеалисты. От них бывает множество проблем... идеалист видит мир через свои розовые очки, и все, что в идеальную картину мира не вписывается, он воспринимает как зло. Вы, Лена, реалистка. Они - идеалисты. Поверьте, я поступил... гуманно, сразу предоставив им этот выбор. Было бы намного хуже, если бы я открыл им правду позже. Мне ничего не стоило найти слова, чтобы заставить их остаться, и ни одно из этих слов не было бы ложью. Убивал ли я детей? Да, убивал. Пусть не сам, рукой врача, но это был я. Стоило ли оно того? Да, несомненно. Я подарил стране целых тридцать лет счастья, жизни без войн, без преступности, без тюрем. Но разве объяснишь это идеалисту? Ах, Лена, если бы вы могли видеть ту жизнь, что была до Катастрофы! Но даже врагу я не пожелал бы той жизни, что была до модификационного вируса. И после Катастрофы... нельзя не признать, что человечество как социум выжило благодаря мне.
Старик покачал головой.
– Психокоды... вот Татьяна сказала, что я поработил людей. Разве это так? Да, я правлю, но все мое правление служит лишь людям. Я мог бы объявить себя императором, да что там - я мог бы объявить себя Богом, и люди падали бы передо мной на колени, но я ведь этого не делал. Говорят, я лишаю людей свободы, воли... и что? К чему это приводит, когда у людей есть свобода - мы все могли наблюдать во время Катастрофы за границей. В то время как наши, бедные-несчастные-несвободные, под управлением психокодов организованно восстанавливали города, искали средство против тумана - и нашли, как вы понимаете, позже слаженно и дружно оборонялись от мутантов - что в это время творилось в странах, где модификационный вирус распространения не получил?
Каждый сам за себя. Сначала грабили магазины, убивая друг друга за банку тушенки, когда же магазины опустели - начался мор. К приходу мутантов население стократно сократилось, и те, кто остались, сопротивления оказать не могли - слишком были заняты грызней друг с другом. Мир опустел... остались только мы.
Для идеалиста слишком сложно осознать все это, им куда проще красиво уйти, сказав на прощание что-нибудь патетичное. А вы, Лена - реалист. Вы смогли оценить ситуацию и принять единственно разумное решение.