Волшебный Замок Фей
Шрифт:
Вместе с Ириными одноклассницами наши невидимки увидели, как здоровенные Силин и Егоров Николай потащили к доске худенького Сашу Веселова. Ира вскочила.
— Ребята! Сейчас они издеваться начнут! Надо что-то делать!
Яша и Санька бросились к верзилам, которые с каким-то тупым, дебильным самодовольством волокли упирающегося паренька на посмешище классу. Но помочь мальчику было не так-то просто. Ведь сейчас пятеро ребят были всего лишь… кем? Неизвестно кем. Но кем-то без своих обычных телесных оболочек. Они могли запросто пройти сквозь стену, доску, людей, оставаясь незамеченными, неощущаемыми. А тут нужна была сила!
— Знаете что, — сказала Галя, — я видела в каком-то фильме, что если душа сконцентрирует внимание и энергию, то есть напряжётся, она сможет
— Точно! — заорал вдруг всегда такой сдержанный Яша. — Полтергейст! Шумный дух! А ну-ка, соберитесь, сконцентрируйтесь как следует! Сейчас мы все станем полтергейстами!
А, между тем, девочки-королевочки: востроносая и быстроглазая Клюквина, кудрявая Бурлакова, томная, румяная Евстафьева, а с ними верная Галя Разумо-ва, Аля Леонтьева, Оля Пичужкина и все остальные ученики самого обычного восьмого класса с каким-то звериным любопытством сгрудились вокруг Силина и Егорова в ожидании «представления». Но вдруг произошло что-то непонятное. Силин ни с того, ни с сего истошно заорал, схватившись за ногу, а Коля Егоров начал от кого-то усиленно отбиваться, выпучив глаза и открыв рот, в который моментально влетела сухая тряпка, вся в мелу. Силин, между тем, продолжал увёртываться от невидимых ударов, а на любопытствующих «зрителей» полилась откуда-то сверху холодная вода. Все заорали, завизжали — что тут началось! В классе продолжалось необъяснимое: сумки, дипломаты, рюкзачки взлетали под самый потолок. Из Евстафьевского модного пакета «выползла» губная помада и начала рисовать без того яркие Наташины щеки! Потом Клюквинская косыночка сама собой завязала глаза Оле Пичужкиной, потом…
…На визг и крики прибежали завуч и завхоз дядя Гоша. Только классной руководительницы Софьи Леонидовны не было. Она всё ещё не решила, какую «шмотку» приобрести у подруги — учительницы пения. Обе настолько были увлечены примеркой, что не услышали дикого визга 8 «а». А там… Завуч вопрошала класс, который вдруг как воды в рот набрал. И только самый тихий ученик, Андрюша Ефимов, что-то бессвязно мыча, начал упорно показывать пальцем на доску. На ней, непонятно когда и кем чисто вымытой, сами по себе появлялись крупные красивые буквы. Ну, не сами, конечно. Все видели, как старательно выводил их… кусочек мела: «Злые, глупые! Вы — серые, скучные люди! А главное, вы не умеете жалеть. И вас не пожалеют! Посмотрите на себя в зеркало: у вас безумные, пустые глаза. Остановитесь во зле своём! А если снова станете кого-нибудь унижать и мучить, берегитесь!»
В изумлении застыли ученики 8 «а», их завуч и завхоз дядя Гоша… Никто не пошевельнулся, когда со скрипом открылось окно, посыпался снег с внешней его стороны и раздался громкий, очень странный хохот, удаляющийся где-то высоко-высоко над школой…
…Поспешим и мы с нашими пятерыми героями-«невидимками» за бело-чёрным котом Кузей в серое, быстро темнеющее небо зимнего Петербурга. Налетавшись, дети очень устали. Им в этот раз пришлось повидать такого, о чём некоторые из них не знали вообще. Кружа над холодным городом, имея возможность заглянуть в самые потаённые его уголки, наши путешественники видели многих несчастных детей — голодных и оборванных, больных и беспомощных, обиженных жестокими родителями или более сильными сверстниками. А сколько ребятишек в неприветливых детских домах и школах-интернатах — похожих на тюрьмы и друг на друга своими порядками, нелюбовью и жестоким отношением к сиротам. Даже и представить трудно, сколько в этом городе бездомных детей! Всеми забытые, никому ненужные, попадают они нередко в воровские шайки, притоны наркоманов и такие страшные места, про которые даже говорить жутко. И везде старшие — опустившиеся на «дно», испитые, жестокие, зачастую сами больные и бездомные — используют их, как маленьких рабов, заставляя работать на себя, безжалостно наказывая за малейшее ослушание, а нередко — и просто без причины.
Никто не видит (или не хочет видеть?) сиротских слёз, не слышит (или не хочет слышать?) стонов и плача многих и многих несчастных детей. Но зато и по радио, и в газетах, и по телевидению
Видели пятеро «невидимок» и респектабельных, одетых «с иголочки» бизнесменов, руководителей крупных фирм, банков и, конечно же — «отцов» города. Эти люди, чаще всего, подчеркнуто вежливы с подчиненными и снисходительно-терпеливы к посетителям. Они ездят в дорогих машинах, часто устраивают пышные приёмы и «презентации» для себе подобных, а однажды на каком-то солидном заседании, или собрании, или съезде даже слово дали — заботиться о детях-сиротах и стариках. Все эти важные особы очень заняты. И у них никогда не хватает времени, чтобы задержаться возле оборванного, плачущего ребёнка, хоть изредка, но по-настоящему обследовать детские дома, приюты, больницы или, не афишируя своей «доброты», посильно помочь кому-то из них… Но нет, сильные мира сего даже взглядом не задержатся на собирающих объедки детях или стариках. Никогда они не приостановят свою машину, чтобы подать милостыню или помочь бездомному…
— Как же так?! — спрашивал Санька, когда он и его друзья сидели в кафе и уплетали блины с вареньем, позаимствованные прямо с раздачи, — нехорошо, конечно, но не умирать же с голоду! Хоть и «духи», а есть всё же хочется! — Как же они могут «не замечать»?! Ведь у них власть, они должны что-то сделать для несчастных детей!
— Да, — задумчиво сказала Танюша. — А правда, почему? Ведь они такие сильные! Почему же не спешат, бросив все дела, в приюты и детские дома и не спасают сирот, которым так плохо?!
— Понимаешь, Танюша, что-то перевернулось в мире взрослых! — Яша говорил взволнованно, нечаянно сжав кулаки. — Мы с вами видели сегодня, как в богато убранных церквах разряженные священники поют красивые песни, а многие и многие люди — в том числе богатые и «важные» — молятся, ставят свечки, считая, что этим могут очистить свою совесть и дать успокоение душе. Но никто даже и не вспоминает о несчастных сиротах — маленьких и убогих в своей незащищенности.
— Кто же поможет им? — спросила Ира.
— Мы! — чётко и уверенно сказала тихая девочка Галя. — Мы поможем.
И вот тогда пятеро друзей поняли, что идут в Волшебный Замок Фей не только за своим счастьем. Они поклялись искать его для всех детей и решили, по возможности, держаться вместе, как одна дружная семья…
— Но чтобы суметь помогать другим, нам самим нужно многого добиться, — Ира решительно встала. — Скорее, Кузя, хватит сметану-то лизать! Где наша река?
Девочка промолчала о том, что ей очень хотелось слетать к родному дому, хотя бы одним глазком взглянуть на маму и бабушку. Нет! Надо торопиться!..
И вот уже дети-фантомы, дети-«невидимки», снова летят над городом, который вскоре остаётся далеко позади, прощально мигая разноцветными точками огней…
Словно оборотень страшный,
Скрыв людские беды, голод,
Под плащом дворцов и башен,
Веселится странный город.
В пиршествах, довольно странных,
Дни проводит и недели
В казино и ресторанах…
— Беды детства? В самом деле?
Не видал, — твердит упрямо, —
не до этого всё было!
…Может, собственной рекламой
Серый город ослепило?
Купола церквей сверкают,
Бизнеса плетутся сети…
…Но объедки собирают
По помойкам чьи-то дети…
А Кузя летит вперёд, по одному ему известному маршруту. Он приземляется прямо на плот, словно на маленький аэродромчик. Через некоторое время Река Сомнений снова несёт путешественников в неизвестную, тёмную даль. Вернувшись на плот, в шалашике, дети увидели самих себя, спящих. Не сговариваясь, вошли они в свои телесные оболочки. И вот уже все вместе, дружно посапывая, смотрят сны — каждый свой собственный, конечно…