Волшебство на троих
Шрифт:
– Я не помню, чтобы корень почечуйника входил в состав хотя бы одного отворотного зелья. Он действует только на психику.
– А где ты там видишь почечуйник?
Мы втроем сгрудились над блюдцем.
– Вот, видишь, - показал Терен.
– Голубые хлопья. Такие дает почечуйник при смешивании с солью.
– И что ты хочешь этим сказать?
– нахмурилась я.
– Пока только то, что королю не стоит пить "отвар бодрости". А я попробую разузнать побольше о Магистре Юбере и покопаться в его библиотеке, если получится. Как я понимаю, другого варианта у нас пока нет.
Глава 30.
–
– Добрый день, командор.
Иллана отложила вышивку в сторону и, приветливо улыбнувшись, встала навстречу мощной фигуре мужчины, заполнившей собой весь дверной проем.
– Чему мы обязаны такой чести? Неужели вы так соскучились по нашему обществу?
– Увы, нет. Служебные дела, госпожа.
С лица Илланы слетела улыбка.
– Что случилось?
– Ничего, госпожа. Не волнуйтесь, - громыхнул Таллис.
– Мне нужно побеседовать с виконтом.
Обеспокоенность Илланы стала еще заметнее, впрочем, как и моя. Не возникало сомнений, что темой беседы станет смерть баронета, поскольку Аленар вчера виделся с ним. Не собирается ли король одним махом убить двух уток, обвинив его в отравлении дар Корнелла?
– Ему ничего не угрожает, - попытался сложить губы в подобие улыбки рыцарь.
– Чистая формальность. Обвинения в убийстве не будет.
– Каком убийстве?
– искусно изобразила удивление Иллана.
Я понадеялась, что смеси испуга, волнения и скрываемого интереса, читавшихся на моем лице, будет достаточно для отображения спектра эмоций, которые, как предполагается, должна испытывать в подобный момент юная девушка.
– Вы не знаете?
– замялся командор.
– Госпожа Иллана, это не для ушей юных девушек.
Иллана понимающе кивнула.
– Эллина, если тебя не затруднит, попроси Ириси принести командору что-нибудь прохладительное. Проходите сюда, господин Таллис. Разговор с виконтом может и подождать.
Я послушно вышла, добежала до кухни, передала просьбу Илланы служанке и вернулась, но не в гостиную, а в библиотеку, расположенную рядом. Приход командора оказался как нельзя кстати, если Аленару на самом деле ничего не грозит. Все утро мы с Илланой прикидывали, каким образом можно отговорить короля пить гхырово зелье.
Дама поверила нам сразу и безоговорочно, сказав, что и сама не видела особого смысла в принятии отвара летом, когда полно свежих овощей и фруктов. Однако министр строго настаивал на выполнении предписаний Травника. Сам Травник, в свою очередь, утверждал, что зелье необходимо для хорошего самочувствия. Один раз Иллана попыталась намекнуть, что незачем пить всякую гадость, но нарвалась на явное недовольство со стороны Делвера, уже начавшего охладевать к Иллане. Больше дама не захотела нарываться на монаршее раздражение, а сейчас она и вообще считала, что король не послушает ее.
Конечно, я могла просто прийти во дворец, напроситься в компанию к Делверу, мило похлопать ресницами и попросить не пить мерзкую гадость, испортившую салфетку. Только вот, боюсь, король в ответ погладил бы меня по голове, улыбнулся и порекомендовал бы не забивать ее
Иллана уверила меня, что лучший вариант - поговорить с Таллисом. Делвер доверял ему как самому себе, если не больше, а сам командор исключительно предан монарху и готов ради него на все. Поэтому она очень обрадовалась, когда служанка доложила о приходе командора, и пообещала сделать все, что в ее силах.
Я устроилась на кожаном диванчике, взяла в руки книгу, но любопытство оказалось сильнее обещания не пользоваться магией. Решив, что, в конце концов, всплеск потоков можно объяснить занятиями Терена, я наложила на стену между библиотекой и гостиной подслушивающие чары и с удовлетворением отметила, что еще не разучилась это делать.
– … никаких следов, кроме пены на губах, - раздался прекрасно слышимый хриплый голос командора.
– Как это ужасно, - вежливо прокомментировала Иллана.
– Не могу сказать, что сожалею об этом. Но ведь баронет мог умереть сам, от боли или стыда, к примеру.
Презрительное фырканье Таллиса явно свидетельствовало о том, что обе причины кажутся ему нереальными и позорными.
– Я бы и разбираться с этим не стал, - рубанул он.
– Собаке - собачья смерть, а Корнелл был подлинным жбыхыдрызом. Насиловать девушку на ее первом балу - так могут поступать только дразги!
– Не могу не согласиться с вами, командор, - без малейшей тени укоризны проговорила Иллана.
– Мне самой не раз хотелось приложиться к лощеной физиономии гхырового красавчика.
– Баронет сам виноват в своей смерти!
– отрезал Таллис.
– Когда-нибудь его должны были убить: или ревнивая любовница ядом, или обманутый муж мечом. Любовные разборки не мое дело, и осталось только сжечь труп Корнелла, чтобы не провонял весь дворец. Но его величество считает по-другому…
Легкий стук, очевидно, свидетельствовал о том, что командор поставил на стол опустевший стакан.
– Не буду больше отвлекать вас, госпожа Иллана. Прикажите проводить меня к виконту.
– Еще минуту, командор, - остановила его Иллана.
– Таллис, чересчур нервная реакция Делвера на смерть баронета беспокоит меня гораздо сильнее, чем могла бы. Вам не кажется, что в последнее время его величество ведет себя… несколько странно, так скажем?
Кресло скрипнуло. Видимо, командор пошевелился, переходя из расслабленного состояния в напряженное.
– Полагаю, вы имеете в виду то, о чем я подумал?
– Если вы о наших отношениях с Делвером, то нет. Я довольно давно живу с ним, и охлаждение вполне естественно. Но мне очень не нравятся его внезапные смены настроения, возникшие совсем недавно. Вы, наверняка, заметили, что с начала лета король не похож сам на себя. Уже почти подписанные не выгодные для Картхейна договора, а потом внезапное их расторжение и переход к более выгодным условиям. Странная забывчивость, когда утром он не помнит того, что происходило вчера. Теперь вот вчерашние события… Таллис, вы помните, чтобы Делвер хоть раз повысил на вас голос?