Волшебство на троих
Шрифт:
– А если он любит жаб? – спросила Бель. – Забыла, как тому мужику плохо было?
– Какому?
– Такому. С синей бородой. Сколько ты этому некрофилу-фетишисту красоток подсовывала, а? И чем кончилось?
Моргана мерзко захихикала. Эсклермонд густо покраснела.
– Каждый может ошибиться, – пробормотала она.
– Вот именно. Поэтому учитываем наклонности подопытных экземпляров. Если этот, как его там, любит жабу, то пусть и жаба любит его.
Зануда сделал отметку в блокноте.
–
– А он несчастный? – спросила Эсклермонд.
– Очень.
– Ах, бедненький! Пусть его полюбит самая красивая девушка в мире!
– А если ему страшненькие нравятся?
Эсклермонд надула хорошенькие губки.
– Ну, какая нравиться, пусть та и полюбит! А он ее!
– Экземпляр предпочитает дам с интеллектом, – проскрипел Зануда.
Эсклермонд от неожиданности потеряла дар речи.
– Кто тут у нас, чтоб и с мозгами и не совсем крокодил? – спросила Моргана.
– Вот эта, – ткнул карандашом Зануда, – зовут Гермиона Грейнджер, из магглов.
– Думаю, сойдет, – одобрила Моргана.
Бель кивнула.
– Ой, какой хорошенький мальчик! – отмерла Эсклермонд. – А он сирота?
– Пока нет, – сверился с блокнотом Зануда, – отец в тюрьме. Но если вы настаиваете...
– Не надо, – отказалась Эсклермонд, – и отца выпустить.
Зануда бубнил себе под нос, делая пометки.
– Побег из тюрьмы – одна штука. Влюбленная девица – одна штука. Влюбленный принц – одна штука. Любовь с жабой – одна штука. Будет сделано.
Тревора явно что–то беспокоило. Он никак не хотел устраиваться на ночь. Возбужденно квакал и цеплялся лапками за мантию своего хозяина. Невилл уже и гладил его, и подсовывал ему под морду отборнейших мотыльков. Все было напрасно.
– Заткни свою жабу, Лонгботтом, – проворчал Дин Томас, – спать не дает.
Невилл воровато огляделся. А затем торопливо чмокнул своего питомца. Тот затих. Можно было ложиться спать.
Замок засыпал. Спала Гермиона, уткнувшись в рыжую шерсть своего кота. Беспокойно спал Гарри Поттер. Ворочался Драко Малфой. Видел во сне пирожки и котлеты Рон Уизли. Похрапывал Невилл, на подушке которого нагло расположился Тревор. И только Северуса Снейпа мучили нехорошие предчувствия. Но, наконец, улегся и он...
Гермиона за ночь сильно изменилась. И с диким ужасом таращилась на свое отражение в зеркале. Ее непослушные волосы теперь лежали мягкой волной и отливали золотом. Глаза увеличились. В их глубине мерцали золотистые искорки. Ресницы удлинились и приобрели угольно–черный цвет. Губы стали полнее и ярче. Но больше всего изменилась грудь, сильно увеличившаяся и рискующая порвать в клочья тонкую ткань ночнушки. Девушка слабо пискнула и закрыла глаза.
– Эсклермонд! Опять за свое! А ну верни все как было!
– Я хотела,
– Не надо, как лучше! Не надо!
Открыв глаза, Гермиона увидела свою собственную заспанную физиономию в окружении непокорных локонов. Грудь больше не рвалась наружу. «Померещится же такое!», – пробормотала Гермиона, направляясь в ванную.
Северус Снейп мрачно разглядывал свое лицо в зеркале. Он уже давно страдал бессонницей, но эта ночь была исключением. Он заснул, едва его голова коснулась подушки. И сны. Не кошмары. Не черная пустота. А феерически цветные и настолько разнузданные, что... Нет, Мастер Зелий был нормальным здоровым мужчиной с нормальными желаниями. Но ТАКОГО ему не снилось даже тогда, когда он был подростком. Северус не имел бы ничего против, если бы ни одно но. А именно, его партнершей в этом эротическом безумии была гриффиндорская заучка Грейнджер.
За многолетнюю преподавательскую деятельность Снейп привык к всевозможным уловкам, на которые шли дурочки, думающие, что смогут смягчить суровое профессорское сердце демонстрацией своих прелестей. Если честно, то ему было просто противно от того, что его считают каким–то примитивным похотливым самцом, моментально начинающим пускать слюни при виде девичьей коленки или глубокого декольте. Последние годы даже самые отчаянные кокетки не решались на подобные выходки.
К тому же Северус вообще не воспринимал своих учениц в качестве сексуального объекта. Нет, он вполне мог оценить хорошенькое личико или ладную фигурку, но с чисто эстетической точки зрения. Это была не только привычка, но и твердая установка. Снейп знал, что все начинается с малого. А скандалы из-за связей с ученицами - это последнее, чего он хотел в жизни. И так приключений хватало.
Грейнджер он уже давно затыкал на уроках больше по привычке. Ее страсть к учебе и аналитический ум вызывали у него уважение. То, что лохматый зубастик вырос в очаровательную девушку, тоже не осталось без внимания. Но чтобы такое.... ТАКОЕ...
– Ну, ты даешь, старый козел! – сказал Северус своему отражению.
Отражение по понятным причинам не ответило.
– И как мне теперь на нее смотреть, а?
Отражение, кстати, выглядело не так уж и жутко. Ночь полноценного здорового сна сделала свое дело. Исчезли темные круги под глазами. Морщин стало заметно меньше. Нет, до здорового румянца дело не дошло, но Северус никогда им и не отличался. Теперь по крайней мере Снейп выглядел на свой возраст, а это уже было… просто замечательно. Вообщем-то, было бы здорово высыпаться по ночам, да еще с такими завлекательными сновидениями. А, кстати, интересно, ему только Грейнджер будет сниться? Или все студентки старших курсов? По очереди?
– Только этого не хватало! – пробурчал Снейп и отправился в душ.
– Я же говорила, что подействует! – потирала руки Моргана. – Проверенный способ!
– А как отоспался, так и ничего, – прокомментировала Эсклермонд. – Если ему еще что-то с волосами сделать, так и вообще...
– Только попробуй! – рявкнули Бель и Моргана.
– Ладно, – шмыгнула носом Эсклермонд.
– Тут надо уточнить по исполнению желаний, – сказала Бель, – что делаем, если есть конфликт желаний? И на чьи желания вообще обращаем внимание?