Волшебство не вызывает привыкания 5
Шрифт:
Но сейчас момент особый — не до экономии. Так далеко я прежде не забирался.
Впереди больше не осталось домов, потому что селились тут люди неохотно. Их можно понять — соседство не самое приятное. Я одним махом перепрыгнул через кованую ограду, не тратя время на возню с калиткой, и помчал дальше. По бокам замелькали кресты и прочие надгробия, а дорога сузилась до небольшой тропинки, отсыпанной битым гравием. Добрался-таки!
Где-то здесь ко мне и пристала зараза, закольцевавшая время и пространство. Пробиться сюда оказалось очень сложно, но такое явное сопротивление воодушевляло меня больше всего. Раз твари защищают
Не думал, что когда-нибудь это скажу, но спасибо Кирсанскому за науку. У него была даже не школа выживания, а целый университет.
Раз люди возвращались из этой ловушки, пусть и со съехавшей крышей, выход отсюда существует. Только становиться суицидником в мои планы не входило. Я люблю жизнь, даже нынешнюю, со всеми её плюсами и минусами. А вот тех, кто доводит других, терпеть не могу.
Времени у меня оставалось всё меньше. Прошлая медуза наверняка уже догорела, и вот-вот должна появиться новая. Смена вблизи кладбища происходила очень быстро, глазом не успеешь моргнуть. Видимо, они приползают откуда-то отсюда.
В своих умозаключениях я убедился уже через несколько секунд, когда вышел на главный перекрёсток. Его почти не миновать, откуда бы ты ни пришёл. Большинство захоронений располагались в центре, и до окраин к счастью нигде ещё не дошли. Здесь под руководством отца Сергия начали возводить скромную часовенку из кирпича, да так и не успели её достроить. Сейчас постройка полностью скрывалась в непроглядной тьме, которую не смог рассеять даже шахтёрский фонарь. Она была настолько чёрной, что выделялась даже в густом сумраке.
Это что-то новенькое.
Воздух здесь заметно загустел — втягивать его приходилось с трудом, напрягая лёгкие. Звуки тоже вели себя неестественно, будто стеснялись. Легкий шорох гравия полностью пропал, а стук раскиданных палочек химсвета дошёл до моих ушей с опозданием на секунду. Я подсветил перекрёсток всем, что у меня осталось в запасе, и вскоре это принесло свои плоды. От тёмной массы отпочковался крупный сгусток, пустивший во все стороны гибкие протуберанцы.
— Так это твоя мамаша? — умилился я. — Ты же не против, если мы с ней поближе познакомимся?
Тварь как всегда ничего мне не ответила, молча атаковав щупальцами. Скорее всего она меня даже не понимала, но других собеседников здесь не было. Когда-то очень давно я понял, что стал забывать человеческую речь, и с тех пор постоянно упражняюсь. Как ни странно, разговоры вслух помогали мне концентрироваться и держать разум в узде, хотя вряд ли это здоровый симптом.
Отростки не смогли меня достать сразу, но свет всех приборов стал стремительно тускнеть. Батарейки здесь и так живут недолго, но сейчас энергия из них утекала, как вода из пробитой бутылки. Медуза же наоборот, вела себя гиперактивно, стреляя щупальцами без передышки. Ближайшие надгробия быстро разрушились, а больше здесь прятаться было негде.
Понимая, что у меня в запасе остались считанные секунды, я рванул с пояса небольшой пластиковый тубус. Раньше
Моя же подсветка окончательно разрядилась, превратившись в обузу. Худо-бедно держались палочки химсвета, окрашивая центр кладбища в тоскливые зелёно-оранжевые тона. Однако даже медузе они не вредили, а скорее раздражали. Я использовал их больше для себя, чтобы улучшить видимость. Сейчас же темнота вновь сгущалась, и лишь в одном месте что-то продолжало гореть мягким рассеянным светом. Будто детский ночник забыли выключить.
Странно. В ту сторону я вроде бы ничего не бросал.
Перезарядка фонарей на ходу для меня давно уже стала привычкой, хоть нормативы сдавай, однако запасные батарейки тоже умудрились опустеть. Заряда в них не осталось даже на короткую вспышку, так что я решил напоследок проверить то странное сияние. По всему выходило, что через несколько секунд мне предстоит отправляться на диван.
Ну ничего, прогресс вышел и так солидный, а с гнездовьем нужно экспериментировать дальше. Посмотрим, как оно горит и взрывается. Спасибо Колесникову, научившему меня делать коктейли Молотова из подручных средств. Если и тут результата не случится, буду искать что-нибудь посерьёзнее.
В любом случае мы не прощаемся, а говорим: «до свидания!».
Не отвлекаясь уже ни на что, я рванул напрямик, перепрыгивая через захоронения. На оббегание по тропинкам уже не оставалось времени — новая амеба заканчивала отпочковываться от материнской субстанции. Что интересно, делала она это чуть медленнее предыдущей. Неужели этот генератор тварей выдыхается?
Было бы неплохо.
Я перескочил очередное препятствие и едва успел притормозить перед пустотелым стволом дерева имени Эльги Куклинскас. В сгущающемся сумраке его легко можно перепутать с особо роскошным надгробием, хотя обелисков и статуй на кладбище было не так уж и много. Не до того сейчас людям. Давным-давно здесь не был, вот и не признал сразу. А рядышком располагалась уже моя могила, где сиял мой старый добрый «Анальгин». Лезвие боевого топора излучало мягкий серебристый свет, в котором так и тянуло искупаться.
Оружие не стали бетонировать наглухо, и двумя быстрыми ударами пашиного фонаря мне удалось проломить серую корку. Всё равно эта дубинка с лампочкой уже ни на что другое не годилась. Корпус окончательно треснул, и я выбросил его в непослушную траву. До встречи на следующем круге.
Деревянное топорище легло в руки как родное, будто не прошла целая вечность с нашей прошлой встречи. К нему местами налипли бетонные крошки, но рукам они почти не мешали.
Очень любопытно. Это ведь первый действующий артефакт, который попался мне за всё время. Дело явно не в серебре — я уже находил вещи из этого металла, и они вели себя как обычно, включая пули. Вроде бы на топор не накладывали никаких особых зачарований, а единственная надпись была просто выжжена на древесине, самыми обычными буквами, не рунами. Разумеется, ради прикола.