Воля Параболы
Шрифт:
В ответ, я разумно предположил, что, скорее всего, Филипп надеялся на тот мизерный шанс, что ловушка окажется достаточно сильной, чтобы убить меня. Доказательств этому не было, кроме злорадного, и слегка разочарованного выражения лица царевича, но я понимал, что если кто и может так поступить, так это он. Эти предположения напарник оставил без комментариев.
Впереди нас ожидал еще один длинный коридор (ностальгическое подземелье не отличалось особой оригинальностью). Впрочем, в самом его конце, вместо двери располагалось вытянутое от пола до потолка каменное лицо, застывшее то ли
Эта загадочная скульптура, конечно, была не такой загадочной, как та, что я оставил наверху. Наоборот, она словно тянула к себе, как бы говоря «Подойди! Тут точно есть что-то интересное!»
– Даже не смей.
– Филипп схватил меня за плечо.
– Брось, надо посмотреть поближе, - не, ну а как? Мы же не можем сидеть на месте, как бы этого не хотелось некоторым.
– Тебя вообще ничему жизнь не учит?
– удивился царевич. Половина верхнего этажа была просто усеяна безумными ловушками, которые активировались от любого чиха, но я все равно с необъяснимым энтузиазмом лез вперед, чем доводил напарника до исступления. Наверное, именно поэтому.
– Ты видишь другой путь?
– огрызнулся я.
– Как тебе сказать...
– Филипп кивнул на боковой проход, который вел куда-то за угол.
– Но нам все равно, очевидно нужно туда.
– Я ткнул пальцем в сторону каменного лица.
– Это как с той дверью, что была закрыта в самом начале.
– Ничего, что мы туда в итоге не пошли?
– Ладно, погоди, сейчас.
Я призвал несколько шаровых молний, и, торопясь слепил из них нечто вроде колченогого гоблина.
– Пошел!
– Это не серьезно, - махнул рукой Филипп.
– Нам нужно «Обнаружение ловушек» или подобное заклинание, все остальное это просто извращения.
– Делаем, что можем.
Конструкт вприпрыжку преодолел коридор, добрался до каменного лица и со всей крошечной силы стукнул по нему кулачком. Затем, он, двигаясь зигзагами, чтобы наступить на все возможные кнопки, вернулся к хозяину.
– Видишь, все чисто.
Филипп схватил скачущего гоблина за ухо и приподнял. Вокруг его пальцев тут же сформировались белые пятна барьера.
– Слишком легкий. Почти невесомый. Как он, по-твоему, активирует ловушку, которая едва нажимается, когда ты наступаешь на нее всем весом?
Я почесал затылок.
– Разумно, вообще-то. Надо что-то потяжелее тогда. Может, сам сходишь?
– Ага. Уже бегу, - огрызнулся царевич.
– Не, ну смотри. Последняя ловушка была просто неприятной для меня, но для тебя смертельной. Что, если эта наоборот, опасна для меня?
Филипп на секунду задумался, но, кажется, сразу решил отбросить эти мысли.
– Да не буду я так рисковать! На вашем месте, я бы себя именно на таких нюансах и подловил бы. Ладно, - царевич осмотрелся в поисках чего-то, какой-то незримой подсказки. Но вокруг были лишь каменные стены, истлевшие корни, Испытатель и его косолапый конструкт. Филипп встретился с гоблином глазами, и у него как будто ярче загорелся внутренний свет.
– Сейчас, - он создал ком сияющего вещества, твердевшего на глазах, и сформировал из него нечто среднее между колоколом, и колпаком. Получившийся предмет,
Кривой вариант. Но я чего-то не могу придумать ничего лучше.
– Наверное, сойдет, - я направил гоблина вперед, сожалея о том, что могу закрыть рукой только одно ухо.
Мерзко скрипя, двойной конструкт вновь начал медленно обследовать пол, на предмет секретных панелей и пластин. В этот момент, полагаю, мы независимо друг от друга подумали, что даже если пол чисто, какие-то кнопки и магические детекторы могут находиться и в стенах, и в потолке, и вообще, каменная рожа, скорее всего, прекрасно видит их своими пустыми глазницами, и уж точно может отличить человека от конструкта.
– У меня такое ощущение, что мы зря теряем время, - сказал я.
– У меня оно не проходит с той секунды, когда мы сели в дрезину, - ответил Филипп.
– Я или ты?
Я поднял и опустил руку.
– Плевать. Кинем монетку.
Денег, после экстренного повышения уровня почти не осталось, но я смог выковырять один зан из какого-то особенно глубокого кармана. Размахнулся и со всей силы подбросил ее в воздух. Монета взлетела, ударилась о потолок и шлепнулась на пол той стороной, где закорючек не было.
Глядя на упавшую монету, царевич задумчиво сказал.
– А разве сначала не нужно было договориться насчет результата?
Я только хмыкнул, и пошел вслед за своим конструктом, но Филипп вновь остановил меня.
– Ладно, стой. Может, ты и прав насчет этой и прошлой ловушек. Я пойду.
Какое внезапное и подозрительное самопожертвование!
– Уверен?
– Если что, закроюсь щитами.
– Дело твое.
Стараясь все же идти по следам конструкта (но в итоге обогнав его), Филипп добрался до лица, и аккуратно коснулся его. Камень оказался теплым на ощупь, даже горячим. Филипп отдернул руку, но никакого эффекта все равно не последовало.
Конструкт как раз дополз до точки назначения, со звоном стукнулся своим колпаком о камень и рассыпался внутри. Колпак прекратил свое существование вслед за ним.
Как-то расслабленно, Филип уселся напротив скульптуры и уставился прямо в пустые глаза. Пару минут, я наблюдал за тем, как он неподвижно сидит, а затем окликнул его.
– Эй, ты чего там?
Царевич оглянулся на меня, шикнул и вернулся к созерцанию лица. Тут, я могу его понять. Оно действительно красивое. Настоящее классическое искусство, суть которого всегда была в том, что мастер высвобождает прекрасные черты, уже скрытые в камне. Минуточку, с чего это я вдруг начал эстетствовать?
Аккуратно, чтобы ненароком никуда не наступить я подошел к Филиппу. Он завороженно любовался скульптурой. Действительно, вблизи лицо выглядело еще лучше. Оно просто приковывало взгляд, приглашало посреди бесконечных битв и блужданий насладиться красотой творения.
Что ж, можно и насладиться. Мы вроде не торопимся никуда.
Я уселся рядом с не обращавшим на меня никакого внимания напарником. Да, и мне в принципе, было все равно. Зачем смотреть на белобрысого, когда рядом культурное достояние?