Воля рода
Шрифт:
Логика — это те же правила. И, по логике вещей, в странном месте, наполненном божественной силой, разумный псионик не должен проходить через единственную уцелевшую в руинах арку. Но, о каком разуме может идти речь, когда дело касается Эвелины?
Я шагнул под массивный блок, до того густо заросший мхом, что каменные взлобья едва проглядывали. Сквозь зелёную вязь было видно какие-то рисунки, буквы, похожие на иероглифы.
Энергия во мне заструилась, и Василий прислал испуганный сигнал, что внутри нас что-то происходит. Да, я вижу…
«Тим,
Эх, Эвелина. Я ведь чувствую, как снова разгорается наша связь.
Мне вдруг откуда-то пришла мысль, что если бы мессия действовал так, как нужно богине Незримой, то это уже никакой не мессия… Это пешка, инструмент, проводник божьей воли.
Но он — не Избранный. Он ничего не поменяет, если не будет идти наперекор.
Я сделал ещё шаг, вступая под тень валуна. Мои чакры завибрировали, а магия Вето во второй чакре вообще заходила ходуном, болтаясь, словно мнение капита в проруби.
Обернувшись, я скользнул взглядом по лесной чаще. Потом, вздохнув, шагнул в иной мир.
Это был огромный тёмный зал. Его не должно было быть здесь, под открытым небом, потому что минуту назад я прекрасно видел, что за аркой находятся всё тот же пустырь с развалинами.
Но нет, мои ноги ступили на потёртые от времени широкие каменные плиты. Справа и слева своды зала поддерживали огромные колонны, на которых барельефами были изображены какие-то исторические сцены.
Луны в небе, Вертуны на земле. Полчища монстров, армии людей. Художники явно старались передать весь ужас прошлых или грядущих событий.
— Стоп, — у меня по спине побежали мурашки.
Попав в мир нескольких лун, с торчащей посреди неба Пробоиной, я привык к вечному потоку грязной псионики, льющейся отовсюду. Многи или мало, она присутствовала везде.
Здесь же… Да, я будто домой вернулся. Мир без магии?
Я шагнул ещё, и в центре зала загорелась, словно свеча, маленькая сфера, так похожая на Пульсар. Она выросла в размерах, разделилась на множество блуждающих огоньков. Они загудели, как и положено Блуждающим Пульсарам, закрутились, и по спирали стали подниматься вверх, оставляя центр зала освещённым.
Там стояли люди. Одетые в тёмные балахоны, с опущенными на лица капюшонами, они образовывали круг, и монотонно читали какие-то мантры.
А в центре круга стояла Эвелина…
Из всей одежды на ней был только камешек серого псарэса на лбу, и чёрный тхэлус между ключицами. Абсолютно обнажённая, с распущенными волосами, черными, как глубокий космос, она стояла в центре круга и с лёгкой тревогой смотрела на меня.
У меня перехватило дыхание, когда я скользнул глазами по её фигуре. Мне было немного не по себе, что в этой непонятной ситуации я в первую очередь думал, как же прекрасна Избранница.
Но эмоциональна сила богини хлестала мощным потоком, взвинчивая возбуждённую кровь по моим венам и заставляя
Ну, твою же… твои округлые Луны, Эвелина! Как же я тебя хочу! И от меня ты прятала эту?.. эти?..
Округлые груди с нежно розовыми сосками так и манили протянуть руки, чтобы удостовериться, что они не поместятся в ладони. Плоский живот с идеальной ямочкой пупка просил погладить его, мягко спуститься вниз, раздвинуть роскошные бёдра…
Я сделал шаг, и послышался лязг металла. Каждая фигура в зале дёрнула балахоном, вытягивая из ножен клинки, но мне было совершенно наплевать.
Для меня существовала только она.
— Твою же… псину, — я прохрипел, с каким трудом достаётся мне самоконтроль, — Эвелина, прекращай.
— Не могу, Тим, — Избранница крутанулась, приподняв руки, — Я же говорила, что ещё рано, тебе нельзя было приходить.
Кажется, вслед за вращением идеальных изгибов прокрутились и мои мозги в черепе. Я сделал ещё шаг, и Василий внутри задёргался, пытаясь хоть как-то помочь мне обрести контроль над собой.
Гормональная атака была такой силы, какую я до этого ещё не испытывал. Самое обидное, мне кажется, что к этому примешивались и мои собственные чувства…
Сложно, когда ты и так влюблён, а тебе ещё и афродизиак подмешивают в килограммовых дозах.
Я шагнул ещё. Моя!
— Влюблён, муж мой наречённый, — проворковала Эвелина, закончив крутиться, и тихонько села на колени. Приподняла лицо, приложило ладони к груди, и что-то зашептала.
Я ничего не понимал, но почуял, что Избранница явно сбавила силу атаки. На её лбу проступил пот — контроль над собственной силой давался ей с трудом.
Фигуры в балахонах повернулись, подняли клинки. На меня пахнуло псионикой, и я точно почуял магию мысли. Оракулы!
Круг разорвался, превращаясь в боевой ряд передо мной. Я насчитал семь противников.
— Здорово, Косой, — произнесла одна из фигур знакомым до боли голосом.
Я вздрогнул.
Кажется, это старик Альберт Перовский. С Иным внутри, который оказался моим бывшим сослуживцем Германом.
— Здорово, Губошлёп, — ровно ответил я.
— Ты пришёл куда надо, Косой.
Эвелина всхлипнула, но своей молитвы не прекратила.
Я ничего не понимал. Ни что здесь происходит, ни, в конце концов, что я здесь делаю. Но всё моё тело напряглось, готовясь к бою. Эх, Василий, не в лучшей мы форме для танцев с жжёным псом!
Эвелина затряслась мелкой дрожью, и ещё чуть-чуть ослаб поток эмоциональной атаки. Я улыбнулся, мысленно подбадривая её.
Эх, здесь вообще нету стихии огня. Даже пирусные патроны в кармане едва отзывались на мой призыв. Но мне придётся делать то, что я умею лучше всего.
Подёрнулся мой кокон внутри, чувствуя, как оракулы пробуждают свои навыки. Они явно хотели не просто убить меня, а взять под контроль. Ну, придётся им помешать.
Сложив пальцы в особый якорь, я произнёс: