Воля рода
Шрифт:
Свобода и ярость.
Я понял, что это очередная атака на мои бедные мозги и только прибавил шагу. Тим, как же тебя так угораздило?! Вот все бабы, как бабы, а у тебя… брюнетка. Все беды от них, это точно!
— Ну, ладно, стерва ты сисястая, — процедил я сквозь зубы, — Значит, хочешь увидеть сильную волю?
Глава 19. Ищущий
Я шёл долго.
Солнце давно закатилось за горизонт, оставив небо в полной беззвёздной черноте, посреди которого кровавым зрачком
Я её просто ненавидел, потому что источник магии огня насиловал мне душу. Я хотел успокоиться, чтобы просканировать то ментальное тело, которым сейчас обладал, но пламя в душе лишь сильнее разгоралось. Хотелось и вправду, как предложила Эвелина, превратиться в «уголька» и бежать, бежать, бежать…
— Псина горелая, — я остановился, сел и со злости сгрёб пальцами песок, а потом закричал в небо, — А-а-а-а-а!!!
Злость. Чистая, лютая злость на всё и всех. На мир, на богов, на себя…
Сжал кулаки, я наблюдал, как песок выдавливается и струится вниз, частью подхватываясь ветром. В свете Красной Луны песчинки искрились всеми оттенками красного: алый, розовый, рубиновый… Ну красота просто, обсмотреться можно.
— Тим, спокойно.
Я в сотый раз попытался взять себя в руки, разглядывая исчезнувший горизонт. Там была полная темнота, и убегающие вдаль дюны просто растворялись в ней.
Но грозу я прекрасно слышал, иногда даже чудились вспышки молний, и тогда выхватывалась из тьмы щербатая линия горизонта.
Я спокоен. Я заставляю своё тело снизить количество адреналина. Мне нужен кортизол, точно. Бодрость, мотивация — вот что мне нужно.
Та-а-ак, закрываем глаза.
Я готов действовать. Я полон энергии. Энергия огня насыщает меня, разогревая кровь, и хочется бежать, бежать, рассекая воздух раскалённой огненной шерстью.
Чего?
Открыв глаза, я уставился на Красную Луну в небе. Опять ты? Чтоб тебя Пробоина сожрала!
Не получается… Я просто не чувствую тела, хотя могу видеть свои чакры. Словно грубо вырвали астральный мозг вместе с чакровым хребтом.
Ни кровеносной системы, ни секретных желёз с гормонами, ни нервных окончаний. Так, а что я тогда должен чувствовать?
Псионика. Да, в этом мире есть магия, она струилась из Луны, насыщая кровь огнём.
Но мне нужно не это.
Позади, за спиной, чуялась и сильно грязная псионика. Энергия раненой богини, как сказала Эвелина. Скорее всего, пока мы разговаривали, то место сильно напиталось её магией.
Я прощупывал эти потоки, но не мог найти зацепку. Это просто магия, которой полно в этом мире. Всё равно, что по ветру пытаться найти, кто же это дует такой сильный.
— Я ничего не чувствую, — вырвалось у меня, а потом я застонал, — Ничего-о-о-о!!!
Это была печаль…
Навернулись слёзы, и я даже вскочил испуганный. Такое непривычное ощущение, когда глаза защипало не от дыма или ещё чего, а от слёз! Я тысячу лет не плакал.
Слёзы?!
— Ты мне за это ответишь, — обидно шмыгнув, я смахнул капли со щеки.
Но меня уже снова обуяла ярость, и я, поправив магострел, двинулся дальше. Песок, кажется, стал ещё более рыхлым, заставляя часто спотыкаться, но это только придавало злости.
Так, Тим, надо рассуждать логически. Ты внутри Эвелины, нырнул в её сознание, и она закрыла тебя в своём «божественном коконе». Такой уютный кокон размером с небольшую планетку.
Хорошо, а где он сам может находиться? Неужели вот это всё помещается в теле смертной? Навряд ли…
Скорее всего это какой-то параллельный мир, неразрывно связанный с сознанием Незримой. А я, как обычный псионик, навряд ли имею силы путешествовать по мирам, разрывая границы пространства-времени.
И всё же кокон должен быть связан не только с богиней, но и со смертным телом Эвелины. Она спокойно пришла сюда, втащив ещё и меня, и свалила наружу решать свои проблемы.
Значит, где-то должна быть лазейка…
И где эта тонкая серебряная нить, по которой я выйду обратно? Где этот шлюз, ведущий из виртуальной реальности в мозг?
— Так, а что у нас там с учебными иллюзиями? — вдруг озарившись догадкой, я остановился, и растянулся в улыбке, — Ну-ка, ну-ка, ну-ка!
Ноги вдруг стали срываться в пляс, и я неожиданно для себя раскинул руки. Ай, какой Тимка молодец, всё понял и раскусил такую хитровылуненную систему!
— Эх!
Из-за эйфории я и вправду стал скакать по песку, похлопывая себя по бокам. Винтовка больно била в затылок, а я всё прыгал, радуясь, что нашёл способ выйти отсюда.
Я даже вспомнил коленца, которые мы ради баловства учили в Корпусе, насмотревшись старинных фильмов, ведь командование всегда следило за уровнем патриотизма.
Хотя чего они так беспокоились? С патриотизмом у нас всё было в порядке — нам только покажи место дислокации капитов, и все только наперегонки туда бежали. Вот так и бежали, вприпрыжку, весело отплясывая.
В голове заиграла озорная песенка, которую мы, помнится, услышали у орбитальных артиллеристов. Эти толчковые псы, для которых вся война происходила на мониторе, были невероятно креативными ребятами:
— Ра-а-асцветали чуткие радары, з-а-а-асекли мы на орбите флот, — вдруг заорал я, — Увели-и-ичим им его зада-аром, бы-ы-ыло десять, делим на пятьсот!
Ох, какие же весёлые ребята эти толчковые псы, сколько у них песен было про подожжённые задницы капитов.
— А вот эту знаешь? — мой весёлый крик унёсся вдаль, — Любимая песня!
И я затянул, старательно надрывая голос:
— Как-то утром на орбите засекли капитский флот. Он в молчанье, в маскировке корабли торговцев ждёт. Мы краснеем, мы бледнеем, мы не знаем, как сказать, что на кнопке па-а-алец, что готов «огонь» нажать!