Воля смертных
Шрифт:
– Нирдыш? Откуда такое имя?
– Он прошел посвящение, стал просветленным. А меня зовут Маалоктоша, – скромно потупилась она. – Можно просто Тоша.
– А меня зовут Еремей. Можно просто Рома. Значит, ты тоже просветленная?
– Да. Мы посылаем фотографии в главный ашрам в Индии, и там просветленные брахманы, обладающие высшей мудростью, определяют по ним, кто из послушников достиг нужной степени просветления, чтобы обрести новое, святое имя, и пишут это в ответном письме. Мое имя именно это и означает: Светлая.
– Что же то за религия такая, Светлая?
– Буддизм. Мы следуем путем Будды, но только истинным путем.
– А есть еще и ложный? – стало любопытно Варнаку.
– Да, и он наиболее известен среди человечества.
– Я
– Будда учил, что богов нет, есть люди, достигшие совершенства, – нараспев ответила просветленная. – Поэтому богам бессмысленно молиться. Нужно следовать их пути, и тогда сам сравнишься с ними в своих возможностях. Ты обретаешь покой, сливаешься с миром в единое целое. Ты становишься счастливым, подобно деревьям и травам, подобно птицам и зверям, не отягощенным никакими заботами. Это так прекрасно – впитывать чистый солнечный свет, ощущать себя частью восхода или теплого летнего дождя.
– Главное не простудиться после подобного ощущения, – прагматично заметил Варнак.
– Ты просто никогда не испытывал такого наслаждения, Рома, – ответила девушка, останавливаясь возле участка с обшитым вагонкой, просторным, но ветхим домом, покрашенным в зеленый цвет и крытым железом, тоже густо замазанным краской. Видимо, кровля была не оцинкованной, и прежний хозяин старательно заботился о ее целостности, прокрашивая каждый год или два. Смену владельца наглядно доказывали земляные полоски вдоль металлических гребней. Раз накопились – значит, последние три-четыре года крышу не мыли. И уж само собой – не прокрашивали. Вдоль самого фундамента рос густой бурьян, такой же тянулся у стен дальнего жердяного сарайчика. Ну, а наличие новых обитателей определялось по хорошо утоптанной площадке размером чуть не во весь участок, и нескольким грядкам по углам, на которых росли вперемешку лук, укроп и какие-то розоватые цветочки.
– Ты даже не представляешь, Светлая, что я успел в своей жизни испытать, – усмехнулся Варнак.
– Если мы хотим достичь гармонии, то должны быть частью друг друга, а не шарахаться в страхе поодиночке.
Тоша взяла его за руку и повела за собой по гаревой дорожке к крыльцу, потом наверх по ступеням, толкнула входную дверь и вошла в пахнущий воском, укропом и брусникой дом. Из-за ее спины Еремей не увидел, кто именно издал восторженный крик:
– Тоша вернулась!!!
Почти сразу послышался громкий топот, со всех сторон к Светлой кинулись молодые люди и девушки, обнимая ее, прижимая к себе, целуя в щеки, словно увидели родную сестру после долгой разлуки. Волна радости схлынула только через несколько минут, и тут Маалоктоша внезапно подтянула Варнака ближе к себе и вытолкнула чуть вперед, лаконично сообщив:
– Это Рома. Он хороший.
– Рома, как здорово, что ты к нам пришел! – тут же обняла его плоская как доска девица с длинными черными косами.
– Рома, рада тебя видеть! – чмокнула его в щеку конопатая девчонка лет пятнадцати.
– Хорошо, что ты с нами, Рома, – сжал его в объятиях крепкий паренек спортивного вида, и почти сразу за ним так же стиснул и прижал к себе хипповатый жидкобородый переросток лет тридцати с большими голубыми глазами.
Потом опять обнимали и целовали девушки, уступив наконец место совсем уже взрослой женщине в джинсах и вытертой водолазке. Взгляд у нее был усталый, как у приведенного на бойню престарелого быка, кожа лица серая, а пахла она лекарствами, причем пахла настолько сильно, что выпирающий из пор больничный дух перебивал все остальные ароматы – и одежды, и тела, и дыхания.
– Я рада, что ты пришел к нам, Роман. – Она тоже обняла гостя, но без старания. – Заходи, ищи себе уютное место. Мы как раз собирались пить чай, а потом будет медитация. Ты знаешь, что такое «кундалини»?
– Нет. А еще мое полное имя Еремей, а не Роман.
– А мое – Галина Константиновна, – кивнула она.
– Вы не прошли посвящения? – удивился
– Ты не ошибся. Но быть старшей и быть просветленной это совсем не одно и то же. Давай я объясню тебе, как проходит медитация. Она делится на четыре части. Ты ощутишь переходы, когда услышишь музыку. Первая часть – это расслабление. Ты должен отключить разум и делать под музыку те движения, который захочется твоему телу. Так ты достигнешь гармонии с ним и полного расслабления. Вторая часть – это стряхивание с себя негативной энергии, накопившейся за день. Каждый из членов ашрама должен стоять и трястись, чтобы энергия слетела и впиталась в пол, ушла в землю. Дальше идет отдых, когда ты просто лежишь и позволяешь влиться в себя свежей, чистой энергии взамен ушедшей. И, наконец, завершающая часть – это период релаксации, отдых после медитации. После этого мы сможем снова собраться в чайной комнате и побыть вместе.
– Прекрасно, – кивнул Еремей, мысленно прикинув необходимое на все это время. – Я попробую. Возможно, у меня получится.
– Нужно стараться, – ответила старшая ашрама. – Умение чувствовать потребности тела – это очень важные азы на пути постижения законов гармонии и покоя.
Варнак не смог сдержать счастливой улыбки – в этот самый миг Вывей в стремительном прыжке сцапал крупную утку. Теперь он, вместе со своей звериной частью, ощутил, как рот наполняется свежей парной кровью. Разве может быть что-то приятнее и сладостнее, особенно после долгого заключения в мертвых городских трущобах?
– Если это окажется твоим путем, я буду только рада, – сказала Галина Константиновна. – Ашрам всегда рад принять ищущих истину.
Отпущенный женщиной Варнак пошел осматриваться. Ашрам занимал самый обычный дачный домик примерно сорока квадратных метров с верандой и вынесенной в отдельную пристройку кухонкой. Однако, благодаря снятым внутренним дверям, он казался куда просторнее, нежели был на самом деле.
– Это наша чайная комната, – охотно пояснила, пристроившись рядом, конопатая девчонка, пахнущая полынной горчинкой, странной мускусной шанелью и слабым раствором известки, как это бывает при застарелом пристрастии некоторых дам к дезодорирующему увлажняющему мылу. – Мы готовим мало, поэтому оставили только плиту, чтобы чайник кипятить, и стол, за которым все собираемся. А вот это, – указала девушка на веранду и большую комнату, – это помещения для медитаций. Вон та комнатка, которая с дверью, она нашей учительницы. Она там спит, а когда все уходят – убирает туда музыкальный центр. На всякий случай. Ведь ашрам всегда открыт для всех.
– Галина Константиновна ваша школьная учительница? – не понял Варнак.
– Нет, она учитель духовности. Она добрая и заботливая, она создала наш ашрам, и она нас любит.
– А твоя мама знает, куда ты ходишь?
– Не нужно говорить со мной, как с маленькой, а то я могу обидеться, – вскинула нос «конопушка». – Мне уже семнадцать лет, и я вполне взрослая, могу жить, где хочу, даже если родители против!
– Вполне тебя понимаю, – подмигнул ей Варнак. – Я сам больше десяти лет провел там, куда маме очень не хотелось меня пускать.
– Ты сидел в тюрьме?! – округлила глаза девчонка.
– Типун тебе на язык! Я служил в армии.
– Ой, прости! – Она кинулась Еремею на шею, поцеловала в щеку, крепко прижалась ухом к плечу. – Я не хотела тебя обидеть!
– Да я и не обиделся.
– Тогда меня Юлей зовут, – чуть отступила она и взяла его за руку. – Ты молодец, что пришел. Тут хорошо! Ни с кем в нашем ашраме мне не хотелось бы расставаться ни на минуту!
– Но на ночь-то ведь приходится расходиться?
– Зачем? У нас наверху, под кровлей, большой сеновал. Мы всегда там ночуем. И травы самые душистые туда летом собираем. Полынь, лебеду, крапиву. Она, когда высохнет, не жжется и очень сильно пахнет. Ну, и просто еще косим, когда есть где. Зимой, правда, холодно будет там, придется в залы для медитаций перебираться. В них от печки тепло.