Воображая город: Введение в теорию концептуализации
Шрифт:
Однако мы можем рассмотреть и обратную ситуацию, когда за человеком, прожившим «на месте» меньше многих новоприбывших, закрепляется статус потомственного резидента. Таково положение блудного сына (homecomer’а), «вернувшегося домой отпрыска старых семей», который одновременно принадлежит и самой «старой» и самой «новой» резидентной группе.
«Возвращающийся домой» – это человек, по праву рождения принадлежащий резидентному классу (а возможно, и высшему, «старосемейному», его слою), но покинувший место рождения и вернувшийся домой как «чужак», «новоприбывший». Маргинальность его положения обусловлена расхождением двух резидентальных
Тема «возвращенца» в социологической теории отделена от темы «чужого». Так, А. Шюц в эссе «Возвращающийся домой» указывает на ее связь с проблемами «времени, памяти и смысла» [Шюц 2004: 552]. Базовая метафора рассуждений Шютца – туман, застилающий Итаку, не дающий возможности Одиссею узнать свой родной остров и не позволяющий Пенелопе увидеть Одиссея. В памяти «возвращенца» сохраняется лишь некая «типизация дома», в ней отсутствуют необходимые резиденту воспоминания. «Возвратившийся домой» в определенной степени утрачивает память. Он оказывается одновременно «своим» и «чужим», «коренным» и «пришлым».
Возвращение в Макондо: пространство и память
Яркий пример влияния «возвращенца» на резидентальное сообщество можно найти в романе Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества».
Город Макондо вначале представляет собой «небольшое селение с двумя десятками хижин, выстроенных из глины и бамбука на берегу реки» [Маркес 2002: 4], основанное Хосе Аркадио Буэндиа и двадцатью его друзьями, последовавшими за ним со своими семьями из портового города Риоачи вглубь континента. Особо подчеркивается, что «добраться до города в те времена было почти невозможно» [там же: 9], а потому Макондо развивается как герметично замкнутое социальное образование, в котором неоспоримым является авторитет Основателя:
Хосе Аркадио Буэндиа, словно некий молодой патриарх, давал советы, как сеять, как воспитывать детей, выращивать скот, и помогал каждому, не гнушаясь и физической работой, лишь бы жизнь общины шла хорошо. Дом семьи Буэндиа был самым лучшим в деревне, и другие старались устроить свое жилье по его образу и подобию [там же: 14].
Дом – внешнее выражение статуса резидента. Маркес не указывает на то, какое именно место занимает дом Буэндиа в селении, однако сама планировка города намеренно эгалитарна:
Хосе Аркадио Буэндиа, самый толковый человек в деревне, распорядился так построить дома, что никому не приходилось тратить больше усилий, чем остальным, на хождение за водой к реке; он так разумно наметил улицы, что в жаркие часы дня на каждое жилье попадало равное количество солнечных лучей… Это было по-настоящему счастливое селение, где никому еще не перевалило за тридцать и где пока никто не умирал [там же: 15].
Изменение привычного уклада жизни поселенцев начинается с появления «пришлых»:
Макондо совсем преобразилось. Люди… так расхвалили выгоды его расположения и плодородие окрестных земель, что очень скоро скромное селение превратилось в оживленный городок с лавками, мастерскими ремесленников и бойким торговым путем [там же: 41].
Таким образом, в Макондо сложились основные условия становления резидентальной дифференциации: относительно замкнутое пространство сообщества и приток новых обитателей. Следующий этап ознаменовало принятие новоприбывшими
Новые поселенцы питали к нему огромное уважение и без его совета не закладывали ни одного фундамента, не ставили ни одного забора, даже доверили ему размежевание земли [там же: 42].
С появлением новоприбывших жена Хосе Аркадио Урсула настаивает на расширении дома, который после перестройки снова становится «самым большим из всех, какие когда-либо строились в Макондо» [там же: 58]. Резидентный статус семьи укреплен.
Появление в городе представителя центральной власти – коррехидора – не изменяет сложившейся на принципе резидентности системы отношений («власть дона Аполинара Москоте, кроткого правителя Макондо, имела чисто фиктивный характер» [там же: 63]), хотя и знаменует собой окончание периода автономного существования селения. Между тем вырастает первое поколение «коренных» жителей Макондо и его резидентальная история вступает в фазу развития вторичной резидентности, размежевания «старых» и «новых» семей. Это, в частности, обнаруживается при распределении приглашений на торжественный бал в доме Буэндиа:
Урсула составила весьма ограниченный список приглашенных, в него вошли только семьи основателей Макондо. Отбор, по существу, был кастовый, хотя и обусловленный дружескими чувствами: ведь удостоенные приглашения считались друзьями Буэндиа еще до похода, завершившегося основанием Макондо, их сыновья и внуки с детских лет были товарищами Аурелиано и Аркадио, а дочери – единственными подругами, которых допускали к Ребеке и Амаранте [Маркес 2002: 63].
Ни приток новых поселенцев, ни развитие резидентальной дифференциации на стадии вторичной резидентности не изменили заложенной Хосе Аркадио эгалитарной схемы организации пространства, сохраняемой каждой следующей волной новоприбывших. Новым поселенцам приходилось дальше ходить к реке за водой, и различия между резидентным (первые двадцать хижин) и нерезидентными кварталами сохранились, но схема распределения земли оставалась неизменной.
Впервые схема зонирования Макондо меняется усилиями сына Основателя – Хосе Аркадио – младшего. Он ушел из деревни еще совсем молодым человеком, большую часть жизни провел путешествуя и, вернувшись, застал поселок сильно изменившимся. Он, как сын Основателя, должен был стать прямым наследником «идеи Макондо», но его память не содержала в себе необходимого опыта жизни в нем: «…Хосе Аркадио забыл обо всем – морская жизнь перегрузила его память своими многочисленными событиями» [там же: 93]. Он отвергает сложившиеся традиции жизни в Макондо, женится на своей сводной сестре, изгоняется из семьи, выбирая новое место жительства – на окраине города, напротив кладбища.
Кладбище – настолько же символически насыщенное место, как и дом. Уорнер полагает его основным эвокативным (пробуждающим воспоминания) символом сообщества. Но для «резидента, лишенного памяти» всякое место – в том числе и символически значимое – всего лишь территория. А потому
Хосе Аркадио распахал свой участок, двинулся на соседские поля; с помощью волов валил изгороди и превращал в развалины строения, пока не присвоил себе все лучшие угодья в окрестности… Он ссылался на то, что захваченные им земли были распределены Хосе Аркадио Буэндиа во время основания Макондо, а он готов доказать, что его отец уже тогда был сумасшедшим, так как отдал в чужие руки участки, принадлежавшие на самом деле семье Буэндиа [там же: 115].