Вооружен и очень удачлив. Трилогия
Шрифт:
— А если кто-нибудь выйдет из дома и увидит нас? — насторожился принц.
— Скажете, что вышли покурить, — безмятежно улыбнувшись, посоветовал маг.
Геллан заметил, что его глаза плавно наливаются красным, нос все чаще шмыгает, а движения приобретают неловкость и порывистость.
— А вот и долгожданное открытое окошко! Целую! — сообщил Жекон и, пихнув оконную створку, ввалился внутрь.
— Он пьян, — беспомощно оглянувшись, сказал Геллан. — Может, не стоило отпускать его одного?
— Он не просто пьян, — сухо поправил Терслей,
— Двумя глотками?
— Я же говорил тебе: на Жекона спиртное оказывает странное воздействие. То спокойно хлещет стакан за стаканом без всякого видимого эффекта, а иногда и два глотка бывают роковыми. Мне даже кажется, что он втихаря отхлебывает из бутылок со своими магическими настойками, потому что порой его поведение выходит за всякие рамки приличий и здравого смысла. Был один случай, когда наш уважаемый внештатный маг после смерти кулба до того расчувствовался, что кинулся в церковь каяться и проситься в монахи. Когда духовник начал его отговаривать, клок волос сам у себя выдрал.
— И? — улыбнулся Геллан.
— «И» не было. Уже в исповедальной кабинке он передумал, отнял у тамошнего священника рясу и насильно нарек всех крестящихся в тот день младенцев «Жубадур», утверждая, что это имя забытого ныне древнего святого и оно принесет малышам счастье.
— Жубадур? — поднял брови Геллан. — Не так уж страшно. Я слыхивал имена и похуже.
— Более половины младенцев были девочками, — пояснил Терслей.
— М-да… И что теперь будет?
— Понятия не имею, — вздохнул Терслей, облокачиваясь на перила. — Надеюсь, если во время своих шатаний по дому он все-таки набредет на кулба, то не кинется убивать его в одиночку. Охраны, судя по всему, действительно нет, но вот как отреагирует на вторжение незваного гостя хозяин… На всякий случай держи арбалет наготове. Стой, что за звуки? Не то пение, не то разговор, отсюда не разобрать… Ты слышишь?
— Нет!
— Кажется, снизу. Черт! Неужели, все-таки охрана? Вот же влипли! Пошли к Жекону! Да скорее же!!!
«Мугу?» — холодный, слегка вибрирующий тенорок в голове.
«Немой, что ли?» — гулкий баритон.
«Мугу!»
«Лодку?»
«Мугу! Мугу!»
«Сколько?» — Баритон оживился.
Шорох. Звон металла о металл.
«Дьявол! — Баритон с явным сожалением. — А я ее уже отдал! За монету отдал!.. Э! Куда ты? Там вода, осторожнее!»
Короткий крик «У-у!!!» и плеск, словно заполнивший уши Геллана настоящей водой, от которой он мгновенно оглох. Параллельно с этим неприятным ощущением с его затылком происходило нечто странное и жуткое: затылок горел и пульсировал, будто намереваясь оторваться от головы.
— А-а-а-а! — Геллан прижал ладони к ушам, но нехитрый прием не помог: пока далеко отсюда, в Нижнем городе кто-то уверенно плыл по реке, ритмичными гребками раздвигая воду, его сотрясала болезненная дрожь.
Испуганный Терслей зажал ему рот.
— Ты что, скорняк? Хочешь созвать Биттивасских гноментов?
— Он гонится за нами!!! —
Боль в затылке стала нестерпимой.
Размахнувшись, Терслей влепил ему пощечину. Голова Геллана дернулась, в ушах зазвенела зловещая тишина, затылок обожгло горячим и липким, а боль вдруг отступила, сменившись немотой. Удары собственного сердца показались оглушительными.
— Скорняк! — Командир тряс его за плечи, но принц лишь слабо махнул рукой.
— Все… — прошептал он пересохшими губами. — Можешь отпускать. Прости за крик…
— Я уже догадался, — сказал Терслей тихо, протягивая ему на ладони что-то сухое и сморщенное, как прошлогодняя картошка. — Клещ-шпион только что упал. Горбуна убили?
— Не знаю, — прошептал Геллан и брезгливо скривился. — Кажется, это все-таки был не Ози, а кто-то другой, незнакомый. Боже, какая мерзость! Я думал, помру от отвращения.
— Досталось тебе, — посочувствовал Терслей.
— Стой! Мы же должны были проникнуть в дом! — опомнился Геллан.
— Сиди, — отмахнулся командир. — Жекон только что выглядывал из окна и сказал, что уже заканчивает. Ты удивишься, но на этот раз наша помощь не потребуется— он все сделал самостоятельно. О! А вот и наш герой!
Уже с первого взгляда было понятно, что с магом не все в порядке.
Высунувшись из окна по пояс, он нервно хихикал, вращал выпученными глазами и сигналил руками так отчаянно, что чудом не вываливался.
— Черт! — с досадой сказал Терслей. — Кажется, он принял еще дозу!
— Сюда! — крикнул маг. — Дом пуст, я отпер входную дверь, спокойно спускайтесь по лестнице! Он в погребе!
Входить без спроса в жилище чужого человека было неловко. Геллан поймал себя на том, что визит в палатку на пустыре около Бирючьей Плеши у него таких эмоций не вызывал.
Кажущийся небольшим снаружи, внутри дом оказался просторным и мрачным. То ли хозяин искренне любил черное и серое, то ли подбирал обстановку с учетом своего статуса. Маг как-никак. Надо соответствовать.
По обеим сторонам лестничных площадок были расположены двери. Массивные, дубовые, все они были заперты на ключ, и лишь одна оказалась распахнутой. Заглянув в нее, Геллан поморщился от неприятного запаха— смердело падалью. Угол стола был обляпан бурыми пятнами, в которых угадывалась высохшая кровь; на полу валялась мятая тетрадь, раскрытая и заломленная примерно посередине.
— Не трогай ничего! — предупредил Терслей.
— Да я и не…
— Вниз!
Погреб встретил их прохладой, пустыми крюками, вбитыми в потолок, и кучами разнообразного хлама, валяющимися повсюду.
— Черт! Аккуратистом домовладельца не назовешь! — выпалил Геллан, пиная носком сапога выкатившуюся капустную голову.
— Молчи, дуся! О мертвых или хорошо, или ничего! — Качающийся маг появился из-за груды мешков, сваленных в углу, так незаметно, что даже невозмутимый Терслей вздрогнул.