Воплощение снов
Шрифт:
Радовались зиме только дети: они, высыпав во дворы, городские парки и на улицы, бросались друг в дружку снежками, строили сыпучие крепости, морозили носы; взрослым же приходилось несладко. Колеса телег вязли в снегу, лошади упрямились, экипажи еле-еле ползли по мостовым и обледеневшим набережным, слуги и работники, бранясь на чем свет стоит, носились то к крыльцу, то на крышу, счищая снег, даже ленивые городовые, кряхтя, взялись за деревянные лопаты — мести тротуары не хватало рук, а летело не только с крыш, но и с неба, причем еще непонятно, откуда больше.
Даже в королевском дворце, каждый из которых, как известно, живет по своим законам, все словно встало с ног на голову. Правда, виной тому был не только и не столько внезапный
Его высочество Рауль Норт-Ларрмайн, наследный принц Геона, отложив перо, левой рукой потянулся к кубку, правой разминая затекшую шею. Пасмурным взглядом окинул стол — тот весь был завален бумагами — и скривился. Нет, это никогда не кончится!
— И откуда, милостью богов, на земле взялась такая прорва народа?.. — ни к кому не обращаясь, проскрипел Рауль. Дверь его рабочего кабинета приоткрылась без стука, и принц, подняв глаза на вошедшего, внутренне застонал. На пороге, обеими руками прижимая к груди очередную кипу ненавистных бумаг, стоял один из младших помощников королевского казначея. «Да он, верно, уморить меня решил», — тоскливо подумал его высочество, делая мальчишке знак сгрузить принесенное на ближайшее кресло и убираться восвояси. Тот, беспрестанно кланяясь, исполнил повеление и исчез — наверняка только затем, чтобы через часок вернуться, и вновь не с пустыми руками. Рауль мученически вздохнул. Женитьба — дело само по себе хлопотное, а уж когда узами брака сочетается без пяти минут король… Тут не то что любовь, тут имя свое позабудешь и все на свете, включая трон, проклянешь!
Конечно, он не рассчитывал, что ему это обойдется малой кровью. Но зная въедливый характер венценосной бабушки, полагал, что большую часть приготовлений она, как обычно, возьмет на себя, оставив внуку роль официального представителя королевского дома — однако Стефания Первая на этот раз привычкам своим изменила. И решительно (если не сказать — демонстративно) отстранилась от предсвадебной суеты, прямо заявив обескураженному Раулю, мол, женится он, а отнюдь не она, так что ему и карты в руки. Возразить принцу было нечего. А руки в очень скором времени начали отваливаться — и вовсе не от фигуральных «карт». На его высочество в одночасье свалилось всё: подготовка соответствующего приема высоких гостей, что вот-вот съедутся в Мидлхейм со всего света, сам Мидлхейм, который тоже следовало подготовить, переговоры с верховными жрецами, каждый из которых стремился урвать свой кусок, да пожирнее, организация пред и постпраздничных увеселений, охрана участников этих увеселений, безопасность одних гостей столицы от других таких же гостей, охрана внешнего и внутреннего круга самого дворца, переговоры с поставщиками, сражения с казначеем за каждый потраченный лар, официальная переписка с представителями союзных государств, прием посланников, утверждение мероприятий, согласование ответных даров на те, что еще даже не вручены, переговоры с торговой гильдией и муниципалитетом, доклады из тайной канцелярии, королевский совет, совет магистров, городской совет… И бумаги, целая прорва бумаг! Тут подписать, тут рассмотреть, здесь отстоять, там спустить на тормозах — и ничего не упустить, если не хочешь, чтоб одно потянуло за собой другое, другое — третье, а получившийся в итоге снежный ком накрыл бы тебя с головой. Секретари наследного принца сбивались с ног, граф Бервик, верный соратник и его правая рука, дневал и ночевал в покоях его высочества, а сам Рауль не знал, за что хвататься. Поэтому хватался за всё, спал по пять часов в сутки, ел когда придется, вздрагивал от каждого стука в дверь и с каждым днем все больше понимал дальновидную бабушку, ловко избавившую себя от
«Этак я ведь до собственной свадьбы не доживу. Или невесте кольцо на палец не смогу надеть — свои, вон, уже все под перо скрючились…» Принц с тоской возвел очи горе, жадно опустошил кубок с водой и, откинувшись на спинку кресла, позвал:
— Натан!
В соседних покоях тяжело и протяжно вздохнули. Рауль едва успел спрятать улыбку — в приотворенную дверь знакомо просунулась голова графа Бервика. Голова была порядком всклокоченная.
— Жив? — сочувственно спросил Рауль.
— Не уверен, ваше высочество, — честно отозвался Бервик, входя в кабинет. Вид у его сиятельства был помятый, руки по локоть в чернилах, а за каждым ухом, посрамляя самых старательных дворцовых архивариусов, торчало по гусиному перу. — Но выбирать не приходится.
В дверь снова просительно заскреблись. Граф ощутимо вздрогнул, а его высочество с превеликим трудом подавил желание спрятаться под стол. «Опять от казначея? — едва ли не с ужасом подумал он. — Или, не приведи боги, еще что похуже?» В последнее, учитывая обстоятельства, было трудно поверить, но измученный Рауль не удивился бы уже ничему — по той простой причине, что и на удивление-то сил не осталось. А ведь это еще только начало…
Поймав взгляд Бервика, принц собрал волю в кулак, мысленно сосчитал до пяти и выпрямился.
— Войдите, — позвал он, натянув на лицо свою всегдашнюю улыбку. Дверь приоткрылась, однако вестник оказался не от казначея, и вестник добрый — на пороге, вытянувшись во фрунт, возник адъютант его высочества. Рауль Норт-Ларрмайн, чуть расслабившись, вопросительно приподнял бровь.
— Два часа пополудни, ваше высочество! — не замедлился с объяснениями адъютант. — Магистр щита нижайше просил напомнить…
Ах, вон оно что. «Действительно, совсем из головы вылетело», — подумал принц. И, улыбнувшись уже без всякого принуждения, несколько деревянно поднялся.
— Спасибо, Честер, — сказал он. А потом добавил, обернувшись к графу:- Одна молитва хорошо, а две лучше! Боги нас услышали, Натан, пойдем, разомнемся.
Граф не заставил себя уговаривать. Вынув платок и кое-как отерши с рук чернила, его сиятельство шагнул вперед, всем своим видом выражая полнейшую готовность следовать за другом и повелителем куда угодно — только бы подальше отсюда. Рауль весело фыркнул.
— Перья, Натан, перья… — проговорил он, взглядом указав Бервику на непорядок в прическе. Тот поспешно скользнул пальцами за уши. И уже покидая кабинет следом за принцем, уточнил:
— Боевой корпус, ваше высочество?
— Он самый. Наш неугомонный магистр обещал порадовать каким-то очередным изобретением во имя безопасности моей драгоценной особы.
Бервик неразборчиво хмыкнул. На изобретения магистр щита в последние месяцы не скупился: не проходило и двух недель без очередного новшества, и, к чести графа Рексфорда, как минимум треть из них свое появление на свет вполне оправдывала. Озабоченный единственно важной миссией — не допустить угрозы жизни и здоровью престолонаследника, Айрон Рексфорд, не жалея ни себя, ни своих мастеров, дневал и ночевал в подвалах боевого корпуса. А порой и соседнего, алхимического — благо, герцог эль Хаарт беспокойство соратника разделял в полной мере.
— Любопытно, что на этот раз? — вполголоса обронил Рауль. Последний эксперимент деятельного магистра был не слишком удачен и испытания в условиях, приближенных к боевым, увы, не выдержал. Граф Бервик, вспомнив засыпанный обломками тренировочный зал, огромный обугленный пролом в стене и развороченную лабораторию по ту сторону, громко фыркнул. Чудом никого всерьез не задело, маги успели выставить щиты вокруг его высочества и его сиятельства, а вот самого магистра, что в момент взрыва находился ближе всех к эпицентру, пришлось потом битый час высвобождать из-под завала, ориентируясь только на долетающие снизу цветистые проклятия. Впрочем, Рексфорду было не впервой.