Воплощение
Шрифт:
— Я не убила его, — легко улыбнулась дева. — В ту ночь он подошел и сказал, что не может больше так жить. Он желал всеми силами искупить все зло, какое сделал в жизни. И тогда я предложила ему стать частью моего плана с иллюзией убитой богини. Он с радостью согласился. Знаешь, Кирихан,
— Многие бы предпочли отдать свою жизнь ради богини.
— Вот только я не богиня, — ответила Ютинель. — И никогда ею не была.
— Возможно. Но прежде я не видел иллюзий, имеющих форму и структуру.
— Просто предельная концентрация в работе с тем, что ты очень хорошо знаешь.
Ее слова прервал звук сапогов. Огромный седьминец с густой бородой и недобрым взглядом вырос на тропинке, ведущей к реке. Он сжимал лук, видимо, не так давно отправился на охоту, и слегка прихрамывал на правую ногу. А позади него виднелся мальчонка шести лет, явно самый старший из детей девы.
— Юти, все нормально? — сурово спросил мужчина. — Я почувствовал выплеск твоей силы.
— Все хорошо. Просто меня навестил старый знакомый. Латно, иди в дом и утихомирь детей. Того и гляди, сейчас во двор выбегут.
Семиреченец кивнул, успокоенный ответом, и скрылся в доме.
— Почувствовал выплеск силы? — удивился Кирихан.
— Это сложно объяснить, — сказала Ютинель. — Но мы правда чувствуем друг друга.
— Это удивительно, — признался мастер-иллюзий. — Но ответь мне, почему ты отказалась от всего? Ты величайший воин во всей истории. Думаю, даже сильнее Аншары, потому что смогла сделать то, на что у нее не хватало
— Отказалась? — искренне удивилась Ютинель. — Не ты понимаешь, Кирихан, я просто отсекла все наносное и оставила самое важное. Что может быть важнее любви, которую ты видишь в своем избраннике и детях?
Старик открыл рот, но так и не нашел, что ответить. Лишь спустя несколько долгих минут молчания, он произнес:
— Я устал, Ютинель. Устал жить и нести бремя долга. У меня нет высшей цели, как у Ерикана, ради которой можно умереть. Я искал тебя все это время, чтобы понять, в чем смысл всего. А теперь понимаю, что просто прожил зря. И упустил все, что только мог.
— Жизнь имеет лишь тот смысл, который ты в нее вкладываешь, Кирихан.
— Скажи, что мне сделать, чтобы ты смогла забрать клятву долга?
— Ты уже все сделал, — ответила Юти. — Ты пришел и рассказал мне многое. Поведал, что у людей, которые мне близки, все хорошо. Потому теперь ты свободен.
Она легко дотронулась до хилой груди старика и тот часто и глубоко задышал, словно вынырнув из воды. Зато после, когда дева отстранилась, Кирихан успокоился и даже улыбнулся, будто избавившись от тяжелой и тесной обуви. С такой улыбкой он и застыл, глядя куда-то наверх.
— Мама, он уснул? — спросила трехлетняя кроха, бог весть каким образом оказавшаяся подле Ютинель.
— Да, — ответила та. — Навсегда.
— А ему не больно?
— Нет, ему хорошо. Он обрел покой.
— А что такое покой?
— То, что заслуживает каждый из нас.
Конец