Вопреки обыкновению
Шрифт:
Мирра взглянула на свое жилище по-новому: простая удобная мебель, ветхие выцветшие полотна на стенах, если приглядеться, можно кое-где разглядеть орнамент, кусочки бытовых сцен и баталий, видимо, призванных увековечить в веках подвиги былых героев. Резные ставни и дверные косяки, довольно прочные на вид, но в некоторых местах изъеденные короедом. На полу симпатичный коврик, приобретенный Лазарем на рынке у говорливой шустрой ткачихи, прикрывающий выбеленные временем доски пола.
– Про дракона ты тоже увидел?
Жюль расслабленно засмеялся:
– Нет, что-то услышал
– В городе?
– девочке вспомнилось, что принц среагировал на нее так, словно не раз видел драконов воочию.
Но ведь Людвик не намного старше ее самой. А развалинам уже немало лет. Следы и запахи прошлого владельца выветрились без следа и остатка. Впрочем, вдруг какие-то потомки старого дракона еще живы? И обитают где-то неподалеку от дворца? Главное, что ни одному из них не приходит в голову претендовать на наследство. Иначе Мирре просто окажется негде жить.
Девочка вздохнула. У ее матери, видимо, было чутье, если она облюбовала для жилья бывшее место обитания своего сородича. Хотя, скорее всего, она руководствовалась совсем иными причинами: поселись они поближе к человеческому жилью, наверное, возникли бы сложности в общении с людьми. Селянам или горожанам вряд ли бы понравилась замкнутая нелюдимая женщина, родившая ребенка непонятно от кого, да и сама являющаяся другим существом, а не человеком. Но зато Мирра наверняка бы знала Людвика и его семью. Правда, знакомство вряд ли бы было взаимным.
– Ты и за принцем пошел, точно зная, кто он такой?
– вырвалось у девочки.
Жюль немного нахмурился и не стал отвечать. Спрятал под ворот рубашки жетон, повернулся вокруг себя на каблуках, зачем-то подошел к стене и поцарапал ее ногтем.
– Привести бы это все в порядок. Не находишь?
– Если честно, не у тебя одного возникало подобное желание. А мне вот все - равно. Я привыкла.
Они долго беседовали о ничего не значащих вещах. Потом сели напротив друг друга и окна и стали наблюдать за загорающимися звездами. Когда уже целая пригоршня их разместилась в небесных ладонях, Мирра протянула руку Жюлю и сказала:
– Пойдем!
Он заинтересовано глянул, но от расспросов воздержался.
Молодые люди, периодически спотыкаясь о неожиданно оказывающиеся на пути обломки, прошли по темному коридору, потом вышли на открытую веранду, миновали ее, по шатким ступеням поднялись на площадку выше, снова перешли коридор, едва освещенный какими-то алыми точками ("Огневиками" - пояснила мимоходом драконица), долго взбирались по крутой винтовой лестнице, отмахиваясь от паутины, и, наконец, остановились. Открывшаяся панорама завораживала. В полумраке растворялись леса, тропы и дороги. Едва виднеющиеся огни поселка никак не выдавали близкого присутствия людей, а казались лишь отражением неба на земле. Ветер гулял здесь и манил за собою. Можно было подойти к порядком осыпавшемуся краю заграждения и представить, что ты летишь.
– Это единственная уцелевшая башенка, - шепнула Мирра.
– Я прихожу сюда иногда.
– Красиво!
– оценил Жюль.
– А сколько их всего было?
– Кого?
– Башенок.
– Четыре или шесть, я не знаю точно.
Он
– Ты не находишь, что все верования Империи сходятся на цифре четыре? Четыре месяца в сезоне, четыре сезона, четыре стихии, четыре башни.
Она расхохоталась. Ей казалось глупостью его последняя фраза. Что-то нужно было просто принимать, как данность, не ища в этом никакого смысла. Но парень продолжа, как ни в чем не бывало:
– И только у драконов все сводится в цифре шесть.
Мирра перестала смеяться и растерянно глянула по сторонам. Так четыре башни, или шесть? Надо будет когда восстановятся силы, взглянуть с высоты повнимательнее.
– А ты был в королевстве драконов?
– со скрытым восхищением поинтересовалась девочка.
– Нет, - Жюль помотал головой с разлетающимися рыжими кудрями.
– Не добрался. Но слухами полнится земля.
Драконица обняла себя руками, как-то вдруг мгновенно ощутив прохладу и пронизывающую пустоту своего одиночества. До нее слухи не доходили. Даже те, в которых фигурировала она сама.
– Замерзла?
– заметил парень, снял свой жилет и накинул ей на плечи.
Ощущение чужих рук оказалось довольно непривычным. Но оно было коротким и сдержанным. Потом воришка отошел к краю башенки и раскинул руки. Белая ткань рубашки хорошо выделялась в темноте. Ветер гнал по ней волны, пытаясь столкнуть щуплое для него тело вниз. Но Жюль стол крепко и, похоже, наслаждался ощущениями.
Так хотелось проникнуть в его мысли, уловить оттенки воспоминаний. Но, во-первых, Мирра считала это не красивым, а, во-вторых, могла читать мысли только в драконьем облике. Возможно, если гость еще будет у нее, когда девочка поднимется к небу, получится что-то уловить: ускользающий угрем след - но прислушиваться специально и ловить она не будет.
Улыбающийся Жюль повернулся к ней.
– Идем сюда.
– Там все осыпается, мне страшно, - покачала она головой.
– Летать я пока не могу.
– Я поймаю, если что, - пообещал он.
В этот момент парень казался мальчишкой, чуть старше ее, словно весь его плохой опыт стер ветер, вытряс, как запылившийся коврик и постелил обратно, уже без душевных шрамов.
Отказывать показалось невежливым. Мирра подошла ближе к краю, невольно опасаясь того, что заграждение рухнет вниз, а вместе с ним и они. То-то будет повод для новых сплетен, если когда-нибудь под полуразвалившимися стенами найдут их останки. Хотя, что может остаться от нее: только кучка блестящей чешуи... Но Жюль взял Мирру за руку, и страх ушел.
7.
Спалось и этой, и следующими ночами отлично. Снились какие-то замечательные сны, забывающиеся утром начисто. Но вот ощущения от них были светлыми и окрыляющими. А еще оказалось очень приятно просыпаться, когда на кухне уже что-то вкусно пахло и манило, а серые глаза временного соседа приветливо сверкали при встрече. Мирра начала привыкать к этому. Жюль не казался случайным гостем. И его резкая внешность, пожалуй, начала понемногу стирать казавшиеся незабываемыми черты прекрасного принца Людвика.